Тайна соборов

Может быть, в этом месте, специально для наших братьев, сыновей ведения, следовало бы остановиться на смысле изображённого несколько подробнее, чем мы это сделали, когда говорили об аналогичной эмблеме на портике парижского собора. Впоследствии мы объясним тесную связь между петухом и дубом: она сродни той, что существует в семье; сын связан с отцом, как птица с деревом. Пока же заметим только, что петух с лисом представляют собой иероглиф, охватывающий два различных физических состояния одной и той же материи. Сначала появляется петух, или фракция летучая, а значит, живая, активная, подвижная, выделенная из субъекта, чьей эмблемой служит дуб. Это и есть тот источник, чьи светлые воды текут у подножия столь почитавшегося друидами сакрального древа, эти воды древние Философы назвали

Меркурием, или Ртутью, хотя никакого сходства с вульгарной ртутью (vif-argent) тут нет. Необходимая нам вода, — вода сухая, она не смачивает рук и брызжет из скалы после того, как по ней ударяют жезлом Аарона. Таково алхимическое значение петуха, эмблемы Меркурия у язычников и Воскресения у христиан. Петух, вследствие своей летучести, может стать Фениксом, но сначала ему надо на время впасть в неподвижность, что и олицетворяет герметический лис

. Прежде чем приступить к работе, важно усвоить, что наш Меркурий содержит в себе всё необходимое для неё. «Благословен Триждывеличайший, сотворивший эту Ртуть, — восклицает Гебер, — перед чьим естеством ничто не в состоянии устоять! Не будь Ртути, алхимики трудились бы втуне и все их старания были бы напрасны». Это единственная материя, в которой мы нуждаемся. Если найти способ удержать на огне эту всецело летучую сухую воду, она способна в достаточной степени застыть (devenir fixe), чтобы выдержать температуру, которой иначе хватило бы для полного её выпаривания. Её эмблема меняется, и знаком изменившихся свойств — огнестойкости, тяжести — становится лиса. Вода стала землёй, а меркурий — серой. Однако несмотря на красивый цвет, приобретённый ей после длительной обработки огнём, земля в сухом виде ни на что не годится; старая истина гласит, что всякая сухая тинктура, будучи сухой, бесполезна. Поэтому следует опять растворить эту землю или эту соль в воде, её породившей, или, что то же самое, в её собственной крови, дабы земля во второй раз стала летучей, а

лиса вновь обрела форму тела, крылья и хвост петуха. В результате повторной операции соединение вновь застынет и будет противостоять власти огня, но теперь уже не в сухом состоянии, а в расплаве. Так рождается первый камень, не совсем твёрдый (fixe) и не совсем летучий (volatil), однако достаточно огнестойкий, обладающий большой проникающей способностью и легкоплавкий, — эти свойства надо развить ещё сильнее, прибегнув к тому же самому приёму трижды. Тогда получится, что петух — атрибут святого Петра, истинного и текучего камня, на котором покоится здание христианства, — пропел трижды. Пётр — первый среди апостолов — держит в руках два перекрещенных ключа: ключ растворения (solution) и ключ сгущения (coagulation). Он — символ летучего камня, под действием огня твердеющего и уплотняющегося, выпадающего в осадок. Святой Пётр, как всем известно, был распят головой вниз

…

XXXV. Амьенский собор — Центральный портал. Петух и лиса.

Среди очень красивых изображений на северном портале (портале святого Фирмина), почти целиком занятом знаками Зодиака и соответствующими сценами полевых и домашних работ, отметим два любопытных барельефа. Первый представляет собой крепость, её массивные ворота заперты, по бокам от них — зубчатые башни, между которыми возвышаются трёхэтажные строения; в нижней части стены — забранное решёткой подвальное окно.

Символ ли это философского, социального, нравственного и религиозного эзотеризма, того, что раскрывается и проявляет себя на протяжении всех ста пятнадцати четырёхлистников? Или здесь в 1225 г. была воплощена идея Алхимической крепости, в видоизменённом варианте вновь повторённая в 1609 г. Кунратом⁽⁷⁶⁾? Или это таинственные затверстые палаты царя нашего Искусства (об этих палатах упоминают Василий Валентин и Филалет)? Как бы то ни было, крепость это или царское жилище, но величественное суровое здание и впрямь производит впечатление прочности и неприступности. Проникнуть в это здание, построенное, чтобы хранить в нём некое сокровище или скрыть некую важную тайну, можно, судя по всему, лишь обладая ключом от мощных замков, предохраняющих палаты от непрошеных гостей. Эти палаты наводят на мысль о застенке, каменном мешке, а от ведущих в них ворот веет жутью. Невольно вспоминается вход в Тартар:

Оставь надежду, всяк сюда входящий.