Тайна старого фонтана

Пожалуйста, помоги мне. Помоги найти мужа.

Я нашла его, Вивьен, — думаю я. — Нашла. Он здесь. Посмотри.

Я снова звоню в колокольчик.

Настоящим облегчением для меня было узнать, что он разделяет желание Вивьен воссоединиться. Но сложно было догадаться, что он думает о ее нынешнем состоянии. Он принял известие о ее болезни стоически, как будто считал это неизбежным. Когда я рассказала, что она изображала Адалину, он кивнул и сказал:

— Она так долго была одна.

Мое терпение на исходе, я готова закричать, но внезапно мы замечаем силуэт худощавой женщины в конце коридора. Джио вскакивает даже раньше меня. Я не успеваю рассмотреть ее, замечаю только белые волосы и хрупкие плечи, прежде чем она исчезает за углом.

— Вот она.

Я не знаю, он это сказал или я. Но мы идем туда, Джио впереди, а я с трясущимися коленями и гулко бьющимся сердцем за ним.

Что увидит в ней Джио? Женщину, на которой женился, или ту, которую потерял? Кинозвезду или скорбящую мать? Жену, с которой ссорился, или ту, с которой занимался любовью? Кричащую на него мегеру или жертву, оплакивающую смерть их сына? Глядя, как Джио спешит вперед, я понимаю, какая вина давит на его плечи. Он сам подверг себя наказанию, не в силах вынести позора за то, что не смог рассмотреть в Изабелле существо, которым она была на самом деле.

Но все это больше не имеет значения. Не сейчас, когда до их встречи остались считаные минуты.

Позади нас раздается крик.

— Синьор, — пытается остановить его медсестра, — вам туда нельзя!

Джио толкает дверь, мы проникаем за нее и поворачиваем. Сразу несколько вещей происходит после этого. Во-первых, перед нами женщина с белыми волосами — она усаживается в кресло, и нам становится ясно: это не Вивьен. Но рядом с нами открыта дверь одного из номеров, а возле нее табличка: ВИВЬЕН ЛОКХАРТ.

Мы заглядываем внутрь, но ничего не можем понять.

Комната пуста, кровать не застелена.

Тишина.

Постель освещена зимним солнцем. Я вижу, как пылинки кружатся в столбе света. Где-то вдалеке лает собака.

— Вы ищете синьору Локхарт?

Я оборачиваюсь к медсестре. Она должна злиться, и я мечтаю, чтобы она злилась. Мечтаю увидеть гнев вместо беспокойства. Жду, что Джио заговорит. Но этого не происходит.

— Мы ищем Вивьен, — говорю я. Слова кажутся тяжелыми.

— Мне очень жаль, — произносит медсестра. — Вивьен умерла сегодня утром.

Комната покачивается. Очертания стен растворяются. Сегодня утром мы сели в самолет. Мы были так близко.

Она не могла! Я хочу кричать. Она здесь! Ты лжешь! Но я знаю, что это не так. Я боюсь смотреть на Джио, но ему это и не нужно.

Он молча подходит к кровати Вивьен. Проводит рукой по согретым солнцем простыням, склоняет голову. Бормочет что-то на итальянском, чего я не могу разобрать.

— Я оставлю вас, — деликатно говорит медсестра. — Вивьен в часовне, если хотите попрощаться. Буду рада провести вас туда.

Она уходит. Я не знаю, стоит ли мне последовать за ней и оставить Джио одного, но, прежде чем принимаю решение, он оборачивается. Я ожидаю увидеть на его лице множество разных эмоций: разочарование, что не пришел раньше, гнев от несправедливости смерти, отчаяние из-за финала, обманувшего ожидания.

Ничего.

Все, что я вижу, глядя на Джио Моретти, — это умиротворение.

— Сейчас она с ним, — говорит он.

— Но как же вы? — шепчу я.

Джио улыбается.

— Я не собираюсь терять ее снова, — говорит он и пропускает руку сквозь золотистый луч солнца, живой, сверкающий. — Она везде.

Я закрываю глаза и вижу Вивьен, оставившую Барбароссу за спиной. Он объят огнем, из него вырываются призраки. Вижу, как она начинает бежать.

— Мы опоздали.

— Это ничего. Время Вивьен пришло. Она была готова.

* * *

Мы выходим в холод, на улицу. Впереди меня идут Джио и медсестра. Часовня, скромное здание, находится ниже, на берегу озера. Тяжело представить ее там.

Я останавливаюсь. Дальше — только он. Они.

— Спасибо, Люси, — говорит Джио, — что снова свела нас вместе.

Хочу сказать что-то приличествующее случаю, но на сердце так тяжело, что я опасаюсь, что заплачу. Я киваю, беру его за руку, и он с благодарностью сжимает мою, прежде чем отпустить. Наблюдаю, как он идет к ней через лужайку. По озеру пробегает тихая рябь. По голубому чистому озеру. Я начинаю замерзать и поплотнее укутываюсь в пальто.

— Привет…

Макс проводит рукой по моему плечу и обнимает.

Мы стоим рядом, глядя, как расстояние от Джио до Вивьен сокращается. Джио не спешит. Теперь у них есть время, все оставшееся время.

Макс целует мои волосы, я прижимаюсь к нему и закрываю глаза. Я в безопасности.

— Ты хорошо поступила, — говорит он.

И, наблюдая за Джио, открывающим дверь часовни и ненадолго остановившимся, прежде чем исчезнуть внутри, я знаю, что это так. Я хорошо поступила по отношению к Вивьен и Джио.

Я хорошо поступила по отношению к себе.

Мама знала, что у меня получится, когда я сама этого не ведала. Когда я готова была сбежать, она остановила меня. Она знала, что я не сделала все, что могла, для Барбароссы — и для себя.