Тайна старой графини

К ним бесшумно подошел официант с подносом. Катя взяла коктейль для себя и сок для Павлика, сделала глоток.

Терпкий горьковатый напиток, и свежий морской воздух с привкусом соли, и изумрудное сияние моря сделали свое дело. Катя зажмурилась от света, на губах ее заиграла умиротворенная улыбка.

Уже третий день они живут в красивом комфортабельном отеле, там есть свой пляж, два бассейна, спа, детские аттракционы и еще множество разных увеселений. Погода прекрасная – не так жарко, как летом, но вода в море теплая. В этом раю невозможно думать о неприятном. И Катя успокоилась.

Она больше не вспоминала ту отвратительную сцену с билетами, высокомерный и покровительственный тон свекрови, равнодушное лицо мужа. Они так и не разговаривали до самого отлета, только в аэропорту он потянулся поцеловать, и Катя не отстранилась. Пусть хоть со стороны они выглядят благополучной семьей. Он крикнул вслед: «Счастливо вам», – и она решила, что так и будет.

Ей сейчас хорошо, она с Павликом, а все остальное можно забыть, забыть хотя бы на время.

– Мама, мамочка, смотри! – Павлик вскочил, схватил ее за руку, чтобы привлечь внимание.

Катя проследила за его взглядом и увидела в море, совсем близко от судна, стаю дельфинов. Лоснящиеся серебристые тела стремительно вылетали из воды, сверкнув на солнце, снова уходили в волны, сбивая с них пенные гребешки, мчались наперегонки друг с другом, наперегонки с катамараном.

– Кто это, мамочка?! – вскрикивал Павлик, прыгая возле нее, как резиновый мячик. – Это рыбки?

– Это не рыбки, это дельфины! – проговорила она, прикрывая глаза ладонью от слепящего солнца.

– Фельплюны? – переспросил Павлик.

– Дельфины, – повторила она, улыбаясь. – Осторожно, милый, не подходи к краю…

Один дельфин подплыл совсем близко к судну, выпрыгнул из воды. Катя увидела шелковистый блестящий бок, темный выпуклый глаз. Казалось, дельфин улыбается им с Павликом. В следующий миг солнечный луч, отразившись от поверхности воды, на секунду ослепил ее, она закрыла глаза, а потом…

Потом случилось что-то непонятное, непонятное и невозможное.

Откуда-то сверху донесся женский крик, к нему присоединились другие испуганные, взволнованные голоса. Катя открыла глаза, чтобы понять, что произошло, и сразу же протянула руку, чтобы на всякий случай схватить Павлика, но не нашла его руки и растерянно закрутила головой.

Павлика рядом с ней не было, а крики за ее спиной множились, у нее перехватило дыхание от нарастающего, пока еще непонятного смутного ужаса.

И тогда она увидела Павлика.

Впереди судна, между носами двух корпусов катамарана, была натянута крупная веревочная сетка, и в этой сети, как беспомощный цыпленок в авоське, застыл Павлик с круглыми и темными от страха глазами.

Он встретился с ней глазами, и его страх перелился в нее, умножился, вырос, как снежный ком.

Катя бросилась к никелированным поручням, ограждающим борт, попыталась перелезть через них, но руки и ноги стали ватными от страха и не слушались ее.

Откуда-то сбоку бежал матрос в белой форменной куртке, но он был еще далеко, а Павлик вдруг начал проваливаться в расползающиеся ячейки. Рот его приоткрылся, он что-то испуганно крикнул, но она ничего не слышала. Время одновременно остановилось и неслось с немыслимой, невероятной скоростью.

И в это мгновение рядом с ней через поручни стремительно перелетела мускулистая загорелая фигура. Катя ожила, ее отпустил короткий паралич ужаса, она тоже полезла через перила, но ее уже оттаскивали назад, а двое матросов тянулись через борт. Они приняли Павлика, потом помогли выбраться на палубу тому, кто его спас, – только теперь Катя узнала его, это был тот смутно знакомый красивый мужчина из отеля.

Катя обхватила Павлика, прижала его к себе, ее трясло от пережитого страха. Она плакала, ругала его и гладила по волосам.

– Мама, мамочка… – испуганно лепетал Павлик, – не сердись, я только хотел погладить фельплюнчика…

Вокруг толпились пассажиры, ахали, сочувствовали, задавали глупые, бессмысленные вопросы. К ним подошел капитан, растерянно качая головой, что-то говорил – она не могла понять ни слова, словно внезапно забыла английский. Тут же появился один из матросов, поднес к ее губам холодный стакан с чем-то резко и неприятно пахнущим, она сделала несколько глотков и почувствовала, как ледяной ужас постепенно отпускает ее.

Теперь она понимала, что говорит капитан. Он приносил ей извинения, от своего лица и от лица круизной компании, говорил, что защитная сетка очень надежна, но ячейки, как выяснилось, рассчитаны на взрослого человека, но не на ребенка. Еще он говорил, что в качестве компенсации за перенесенный стресс она может совершить еще одну морскую прогулку совершенно бесплатно.

– Нет-нет, только не это… – Она замотала головой и увидела того мужчину, который спас Павлика.

Не выпуская руку ребенка, она протиснулась к нему, улыбнулась жалкой, беспомощной улыбкой и проговорила по-английски еще плохо слушающимися губами:

– Спасибо… то есть сказать спасибо – ничего не сказать… я вам так благодарна… если бы с Павликом что-то случилось, не знаю, как бы я жила…