Тайна старой графини

– Точно, он ничего не знал, – подтвердила Ольга. – Я это все сама придумала. Заходила к тете Маше по-соседски, а она мне все уши прожужжала этим своим хахалем. Видать, больше у нее в жизни ничего не происходило, вот она и твердила, какой он важный и влиятельный, да как он ее любил… хотя, если подумать, у других и того не было!

Ольга перевела дыхание и продолжила:

– Я сперва думала, что она все выдумывает, а потом тетя Маша показала мне Муратова по телевизору. Ну, у нее-то его фотография на видном месте стояла, так что я поверила. А она снова завела свою песню – как он ее любил, бла-бла-бла… я ей говорю – если он так тебя любил, почему не женился? А она мне – ты еще молодая, ты ничего не понимаешь! Сама-то она больно много понимала! Прожила всю жизнь в глухой дыре, ничего хорошего в жизни не видела! Только и вспомнить было, что с приличным мужиком роман крутила…

– Да какой там роман! – опомнилась Фира. – Пару раз всего и переспали, а она-то уж и…

– Вы про это уже говорили, – перебила ее Катя, – это никому не интересно.

Ольга снова продолжила:

– А когда она померла да потом наш дом сгорел – тут-то я все и придумала. Пошла новый паспорт получать взамен сгоревшего, и стукнуло мне в голову – она Васильева, и я Васильева, надо только отчество поменять. Тем более подруга у меня в загсе работает – что ей стоит вписать в свидетельство о рождении другое отчество? Поеду, думаю, найду Муратова этого, посмотрю, как и что. Может, и выгорит дельце-то, старичок одинокий, никого у него нет, только рад будет… А тетя Маша мне говорила, что не женат он и бездетный. И небедный, так чего же добру пропадать?

– Вот как… – вступил в разговор молчавший до того Бубенцов. – Так, может, ты его и оприходовала по-родственному этой штукой, что в кабинете стояла? – Он оглянулся, но статуэтку каменного пеликана забрала полиция, как вещественное доказательство по делу об убийстве.

– Да вы что? – заорала Ольга. – Да за каким чертом мне это было надо? Говорю же, хотела получить от старика денег немножко. А наследницей становиться в мои планы не входило, я ведь не полная дура, понимала, что себе дороже это обойдется, так и оказалось…

– Однако мотив у тебя был… – гнул свою линию Бубенцов, – да еще какой мотив-то…

– Это мошенничество! – опомнилась Фира. – Нужно в полицию обратиться! Эту девку посадят!

– Да погоди ты! – окрысился Бубенцов. – Вечно наперед забегаешь! Какая еще полиция? Нам тут посторонние не нужны! От них потом неприятностей не оберешься!

– Он прав, – вступила Катя, – тем более что вы, Эсфирь Ильинична, теперь права голоса не имеете, акции-то вы продали…

Фира посмотрела на нее таким затравленным взглядом, что Кате даже стало ее жалко. Ну, глупая тетка по определению, что же теперь делать-то, всю жизнь такой прожила!

– Сейчас мы должны решить вот какой вопрос, – спокойно продолжала Катя, проведя рукой по перстню. Она почувствовала исходящую от него силу и уверенность. Все в порядке, перстень с ней, теперь у нее все получится.

– Так вот… – она помедлила, – мы должны определить, существовал ли преступный сговор между господином Рокотовым и… самозванкой. Дело в том, что мы-то, конечно, верим, что господин Рокотов оказался втянутым в эту историю помимо своей воли…

– Как это – помимо воли? – Ольга вскочила с места. – А кто меня уговаривал объявиться с этими чертовыми акциями? Кто говорил, что в таком случае канал, считай, у нас уже в кармане и после этого мы заживем богато и счастливо? А теперь меня одну на мошенничество подводят? Да мне этот канал сто лет был не нужен! Нет уж, не выйдет, одна париться на нарах не стану!

– Дура! – рявкнул Рокотов. – Не понимаешь, к чему она ведет? – Он махнул в сторону Кати.

– Вот-вот… – кивнула Катя, – к тому, что вам, дорогие мои, понадобится доказывать, что вы все это не задумали заранее. Как говорится, по предварительному сговору. А уж если дело дойдет до убийства… Говорила я недавно с майором Каховским, очень он расстраивается, что никак убийство Муратова раскрыть не получается. Так что мы вас с вашим мотивом, Ольга, поднесем ему, можно сказать, на блюдечке с голубой каемочкой. А вы, Алексей Григорьевич, вполне можете пойти с ней за компанию как соучастник.

– Верно, – ухмыльнулся Бубенцов, – девушка же сказала, что не пойдет на зону одна.

– У меня алиби, – отмахнулся Рокотов, – я в тот день на виду был, все собрание меня видело! А эту дрянь, – он кивнул на Ольгу, – я с ее показаниями в порошок сотру.

– Вот как, теперь я, стало быть, дрянь? – зловеще проскрежетала Ольга. – А раньше ты меня по-другому называл… моя короле-ева…

Она очень похоже передразнила бархатный баритон Рокотова, так что Катя даже фыркнула – именно так он ее и называл – не зайчиком, не лапонькой, не солнышком, а короле-евой, растягивая это слово, так выходило более страстно. А Ольга эта держится хорошо, не ахает, не плачет, видно, любовь-то прошла быстро.