Тайна стоит жизни

«Ну и что дальше? — задал себе вопрос майор. — Что надо делать, чтобы заполучить радиста».

В рапорте майор указал: Варев слишком крупная фигура, чтобы довольствоваться ролью радиста.

Факты не подтверждали его вывода. Напротив, они опровергали его предположение. Ведь он и сам не отрицал — Варев приходил за рацией. А будет ли крупный, матерый шпион подвергать себя риску, когда вот уже несколько дней подряд идут поиски по побережью Волги от развилки дорог до Святовского поселка? Вряд ли.

«Пожалуй, Варев годится и на роль резидента, — прикинул Стеклов. — Годится-то годится, а кто он на самом деле? Но ясно одно — здесь он действует не один, и, надо полагать, Варев — далеко не пешка».

Мысли его прервали: вызвали к Нурбанову. Стеклов шел с тяжелым чувством вины.

Полковник встретил его приветливо. Поинтересовался самочувствием. Упрекнул за то, что Стеклов как следует не подлечился.

— Петр Прохорович, я тут кое-что предпринял, — сказал Нурбанов, стараясь не замечать подавленного состояния майора. — Съездил позавчера утром к тайнику, покуда тебя в больнице охаживали врачи.

«Ишь ты, чертяга, и туда уже успел», — удовлетворенно отметил про себя Стеклов.

— Так вот. Вначале мне показалось: там у вас в лесу разыгрались события, близкие к картинке в детской книжке, когда один ворон клюнул собачку в хвост, а другой, воспользовавшись тем, что собачка бросилась на обидчика, утащил у нее жирную косточку...

Стеклов подался вперед. Мысль, что его перехитрили именно таким образом, взволновала его.

Нурбанов продолжал:

— Но затем засомневался: уж слишком рискованные и тонкие ходы. За то время, пока ты, Петр Прохорович, с Матыгулиным отлучался от кустов, надо было в темноте отыскать и унести рацию. Слишком мало времени. К тому же район мог быть оцеплен. Ходить в темноте вокруг капкана да еще вдвоем — слишком опасно и вряд ли оправданно.

Нурбанов полез в сейф, взял там несколько бумажек, подошел к Стеклову.

— Но, с другой стороны, следы рации в тайнике, появление Варева — он ходил, конечно же, не на прогулку — все это вместе взятое создает противоречивую картину. Это вынудило привлечь биологов-почвоведов из университета. Вот их заключение. — Он подал документы майору.

Полковник сел на стул, налил в стакан воды и запил таблетку аспирина: со вчерашнего дня его нещадно знобило, он боялся окончательно разболеться. Нурбанов не представлял, как можно в такие горячие дни болеть; боялся не за себя — за дело.

Майор оторвался от чтения:

— Судя по этому документу, пласт земли, служивший своеобразной крышкой тайника, оставлен не менее трех-четырех дней до проведения исследования. — Он посмотрели на дату. — Семнадцатого июня... «При этом определялись влажность пласта, осыпание грунта... — выборочно читал он, не спеша, — изучена корневая система растений...», — Стеклов отложил бумаги в сторону и уже от себя сказал: — И так далее и тому подобное. Выходит, пласт земли трогали тринадцатого или четырнадцатого числа. А Варев появился шестнадцатого... Стало быть, в тот злосчастный день — шестнадцатого июня — они не уносили рации... Но если унесли ее раньше, то зачем было ему там околачиваться? Нет, Варев попусту крутиться не будет. Тут какая-то собака зарыта. Но несомненно одно — это чрезвычайно важная бумага, — кивнул Стеклов на заключение биологов. — Она, во всяком случае...

— Не даст нам раньше времени запутаться, — с улыбкой договорил за него Нурбанов.

Стеклов выжидательно смотрел на начальника, лихорадочно прокручивая в голове варианты своих предложений. Документ, составленный биологами-почвоведами, в корне менял дальнейшие оперативные мероприятия.

— О значении документа, — продолжал подполковник, — мы поговорим немного позднее... Я еще хотел сказать вот что: для большей достоверности ученые выкопали аналогичную яму рядом, в тех же кустах. Она находилась так же в приоткрытом состоянии сутки. Так вот, в сравнении с ней...

— Выходит, и они, Михаил Иванович, вроде как следственный эксперимент провели.

— Выходит. Я хочу тебе доказать степень достоверности этого заключения, Петр Прохорович. А то я тебя знаю: всю дорогу потом будешь сомневаться.

Нурбанов потрогал лоб рукой, измерил пульс:

— Что, Михаил Иванович? Или заболел? — с беспокойством спросил его Стеклов.

Полковник замахал руками:

— Нет-нет, ничего.

Только сейчас Стеклов заметил, что у Нурбанова неестественно красное лицо с черными подглазьями.

— Михаил Иванович, дорогой, тебе надо отлежаться, — с отеческой теплотой проговорил Петр Прохорович. И в самом деле, Нурбанов по годам годился ему в сыновья.

— А ты сам, Петр Прохорович, чего не лечишься? Врачи, кажется, велят тебе полежать дней десять, не так ли?

Тот промолчал.

— Давай теперь, Петр Прохорович, немного о деле поговорим.

Нурбанов провел руками по лицу, словно пытался снять с него следы болезненной усталости, и облокотился о стол.

— Итак, если бы рация была в тайнике, агент оставил бы вскрытым тайник, который можно заметить невооруженным взглядом?

— Нет.