Тайна Тюдоров

– Боже мой, вы! – возмущенно выдохнул я. – Да ведь я мог убить вас!

На меня напряженно смотрел Уолсингем.

– Сомневаюсь. Закрой дверь. Я предпочел бы, чтобы нас не видели.

Я захлопнул дверь пинком. Уж его-то я ожидал встретить меньше всего. Легкий изгиб его губ, очевидно, означал улыбку.

– Я здесь, чтобы выслушать твой отчет.

– Отчет? Какой отчет?

– Отчет для того, кому служим мы оба. Если, конечно, ты не решил вернуть свою сомнительную преданность этой кучке заговорщиков, что выкормила тебя.

Я взглянул на него столь же недружелюбно:

– Не собираюсь ничего вам рассказывать.

– Неужели? Уверен, что собираешься. Кстати, наш общий наниматель поручил мне присматривать за тобой. Отныне инструкции ты будешь получать от меня. – Он сделал многозначительную паузу. – И отчет, следовательно, будешь давать мне.

В пустой комнате он казался выше и еще изможденнее; свет словно проникал под его кожу, очерчивая линии мертвенно-бледного лица. Черные, глубоко посаженные глаза напоминали потухшие угли – глаза человека, видевшего и творившего такое, чего я не мог даже вообразить.

Я неохотно вложил кинжал в ножны. Доверять Уолсингему невозможно. У него вид человека, лишенного чести, насквозь порочного. Наверняка он способен на любые крайности ради достижения своих целей – такой совершит что угодно, даже глазом не моргнув. Но как бы то ни было, он держит ответ перед Сесилом, а я в своих нынешних обстоятельствах вынужден повиноваться ему. До поры.

Сжимая в руке письмо Роберта, я ответил:

– Я только что приехал. Мне нечего доложить.

– Лжешь. – Он сверлил меня взглядом. – Ужимки зеленых юнцов меня не забавляют. И я против того, чтобы нанимать их. Но раз уж тот, кому мы служим, склонен так доверять тебе, я повторю вопрос. О чем ты можешь мне доложить?

Я помедлил еще немного, чтобы позлить его. Затем с видимой неохотой протянул измятое послание:

– Вот.

Уолсингем взял письмо. У него были совершенно женские руки, мягкие и белые и, несомненно, ледяные. Он осторожно просунул ноготь под печать и с видом знатока раскрыл письмо. Прочитав, он сложил его и снова запечатал влажный воск.

– Идеальное место для рандеву, – заявил он, подавая мне письмо. – Уединенное, безлюдное и в то же время близко к боковой калитке. Ее высочество играет весьма искусно.

В его голосе звучало холодное восхищение, и это задело меня.

– То есть все так и должно быть? Я-то думал, что… Тут я осекся. Кому интересно мое мнение? Мне велели завоевать доверие Роберта, слушать и доносить и, в случае необходимости, содействовать побегу принцессы. Внезапно я осознал: никто не нанимал меня, чтобы я думал. Я почувствовал себя в точности тем, кем только что назвал меня Уолсингем: зеленый юнец, подвешенный за нити, которые дергает кто-то незримый.

Уолсингем продолжал мерить меня взглядом:

– Ты действительно полагаешь, что в нашем распоряжении есть несколько дней, чтобы как следует отладить план? Сразу видно, какой ты еще новичок. В делах, подобных этому, успех зависит от предприимчивости – и это очевидно любому опытному осведомителю.

– Но, помилуйте, – возразил я, безуспешно пытаясь справиться с гневной дрожью в голосе, – я ведь не просил втягивать меня во все это. Вы меня заставили, разве забыли? Ни вы, ни Сесил попросту не оставили мне выбора. Откажись я помогать вам, и мое тело уже гнило бы на дне реки.

– У нас всегда есть выбор. Просто ты выбираешь то, что в данный момент дает тебе больше преимуществ, – так поступают все. Еще есть возражения?

Его доводы снова обезоружили меня. Какая досада, что мне придется передавать свою информацию именно ему. Однако мое молчание не поможет Елизавете.

– Я подслушал разговор леди Дадли и лорда Роберта, – произнес я будничным тоном. – Его светлость отправляет лорда Роберта схватить леди Марию. Кроме того, он не позволяет Роберту увидеться с ее высочеством и сделать некое «предложение», как это называет мой господин. Сесил должен знать: герцог, вероятно, вынашивает в отношении принцессы другие планы, а вовсе не те, что он предполагает.

Я умолк. Лицо Уолсингема оставалось бесстрастным.

– Напрашивается вывод: герцог не хочет, чтобы сын догадался о его намерениях, – добавил я. – Иначе зачем ему отсылать Роберта?

Уолсингем молчал.

– Вы слышите меня? Каковы бы ни были планы герцога, они опасны для принцессы. Вы сами сказали, что успех зависит от предприимчивости. Давайте же воспользуемся этой возможностью. Ее высочество нужно увезти как можно дальше отсюда и от Дадли.

По виду Уолсингема не было заметно, что его это мало-мальски интересует. Но от меня не ускользнуло, как блеснули под капюшоном черные глаза, а губы едва заметно сжались. Моя информация была важна – и Уолсингем не хотел, чтобы я догадался об этом.

– Я доложу о твоем беспокойстве, – произнес он наконец. – Но меж тем послание должно быть доставлено адресату, иначе твой господин заподозрит неладное. После этого возвращайся к Роберту. Если твои услуги понадобятся, тебя известят.

Я в недоумении смотрел на него:

– А ее высочество? Вы собираетесь предупредить ее?

– Это тебя не касается. От тебя требуется исполнять приказы.