Тайна Тюдоров

Не возражая ей, я развернулся и шагнул в душную темноту.

Проход с потайной лестницей был невероятно узким, а потолок очень низким. Приходилось идти на полусогнутых, то и дело стукаясь головой о холодный камень. Интересно, как здесь помещался Генрих VIII с его-то огромным ростом? За моей спиной Кейт надавила на рычаг, и стена сомкнулась. Я оказался совсем отрезан от света.

Глаза понемногу свыклись с темнотой. Шнырявшие по ступенькам крысы смотрели на меня без всякой боязни. Елизавета и Барнаби двигались впереди. Я терял их из виду на каждом новом витке лестницы. В липком воздухе я обливался потом.

Внезапно лестница уперлась в деревянную дверь. Барнаби остановился.

– Прежде чем мы войдем, – предупредил он, – ваше высочество, будьте готовы… Эдуард… он уже не тот принц, каким мы его знали. Болезнь и лечение непоправимо сказались на нем.

Она придвинулась ко мне. Барнаби легонько постучал в дверь. В тишине слышалось прерывистое дыхание Елизаветы. Барнаби постучал еще раз. Я кинжал.

– Кто там? – раздался испуганный мужской голос.

– Сидней, это я, – прошептал Барнаби. – Открывай скорее!

Дверь распахнулась. Потайной ход, скрытый за стенной панелью, вел в небольшую, изящно обставленную комнату. Я сразу почувствовал, что здесь очень жарко. От расставленных по углам жаровен, от очага и от тройного канделябра поднимался удушливый дым. Казалось, им пропитано все: алая и золотая обивка стульев, портьеры и тяжелый шелк балдахина, за которым скрывалась кровать.

На нас смотрел юноша с прямыми светлыми волосами и приятным, но смертельно усталым лицом.

– Что ты здесь делаешь? – отчаянно зашептал он, обращаясь к Барнаби. – Ты же знаешь, его светлость приказал не впускать тебя. Тебе нельзя… – Он испуганно умолк.

Елизавета шагнула из-за спины Барнаби и откинула капюшон.

Это была не просто духота – я улавливал какое-то тошнотворное зловоние. От жаровен исходил аромат целебных трав, но и он не скрывал этого запаха. Елизавета тоже его почувствовала.

– Прах Господень… – пробормотала она.

Сидней рухнул на колени. Елизавета лишь отмахнулась:

– Нет времени. – С этими словами она бросилась к кровати.

С балдахина на нас смотрел сокол с золотым кольцом на лапе. В его зрачках отражалось пламя свечи.

– Эдуард! – позвала Елизавета. – Эдуард, это я.

Она отдернула полог и, вскрикнув, отшатнулась.

Я подскочил к кровати и застыл как громом пораженный.

Зловоние исходило от маленькой фигуры, распростертой на постели. Почерневшие бесплотные руки и ноги были покрыты гнойными язвами. Казалось, перед нами, опираясь на подушки, лежит разлагающийся труп, однако грудь короля вздымалась и опускалась. Боже милостивый, только бы он был без сознания.

В следующую секунду Эдуард обратил на нас полный страдания взгляд: он осознавал свои мучения и понимал, что рядом стоит его сестра. Запекшиеся губы шевельнулись. Сидней бросился к нему.

– Его величество не может разговаривать, – пояснил он Елизавете.

Она стояла неподвижно, ее бледное лицо стало почти прозрачным.

– Что… что он хочет сказать? – прошептала она.

Сидней наклонился к самым губам Эдуарда. Тот судорожно вцепился в его запястье иссохшими пальцами.

– Он умоляет вас о прощении, – печально произнес Сидней.

– О прощении? – Она схватилась за горло. – Господи Исусе, да это я должна молить его о прощении. Я не была рядом. Я не вмешалась, когда они… сделали с ним это.

– Не это его заботит. Ему нужно ваше прощение. Он не смог противостоять герцогу. Я был свидетелем их борьбы. С того самого дня, когда Нортумберленд приказал отравить его.

– Отравить? – переспросила Елизавета безжизненным голосом. – Что ты такое говоришь?

От ее взгляда стало не по себе. Не хотелось бы, чтобы когда-нибудь она посмотрела на меня вот так.

– Ваше высочество, я говорю о том ужасном выборе, к которому принудили короля. У него бывали приступы горячки, он кашлял кровью. Все понимали, что он не жилец. Эдуард сам это понимал и примирился с этим. И принял решение, кто будет его наследником. И вот тогда герцог перевез его сюда. Он уволил всех его докторов. Вместо них он нанял знахарку, которая пользовала его каким-то снадобьем с мышьяком. Ему сказали, что это поможет, и поначалу так и было. Но потом стало гораздо хуже.

Сидней посмотрел на Эдуарда. Широко раскрытые глаза жутковато выделялись на обтянутом кожей лице.

– Он гниет изнутри, – говорил Сидней. – Боль превратилась в бесконечную пытку. Нортумберленд не отходил от него ни на минуту. Король подписал это в отчаянии. Он не мог больше выносить боль, он словно горел в аду, а они обещали облегчение мук.

– Он… подписал что? – с запинкой спросила Елизавета. – Что это было? Что они заставили его подписать?

Вена пульсировала на ее виске. Сидней отвел взгляд:

– Бумагу, по которой Джейн Грей провозглашалась его наследницей. Герцог вынудил его лишить вас и леди Марию права на престол. Он заставил его, – тут Сидней понизил голос до шепота, – признать вас незаконнорожденными.

Елизавета словно окаменела. Ее лицо потемнело. Затем она развернулась и решительно шагнула к главной двери. Я попытался ее удержать:

– Ваше высочество…