Тайна трех

Все было сделано правильно, и нож угодил бы в самое яблочко, но я не смогла разжать ладонь, не смогла отпустить рукоять, и ножик упал нам с Максимом под ноги, загрохотав по булыжникам.

Я нагнулась за лезвием, рассматривая, не повредилось ли оно. Максим оказался напротив и его глаза блеснули в отражении. Красным, алым, кровавым.

– Твои глаза, – опустила я лезвие, – что это с ними?

Белки его глаз затянулись выпуклой алой паутиной.

– Что?..

Взяв его за руку, я почувствовала, как похолодела его кожа. Он тут же стряс мое прикосновение, словно я была присосавшейся к его не защищенному комбинезоном телу пиявкой из парника Аллы.

Ринувшись к зеркальной поверхности духовки, Максим принялся оттягивать веки, проверяя свои глаза.

– Твою ж… – резко обернулся он и начал срывать с петель створки кухонных ящиков.

– Максим… что происходит? Лекарства? Что ты потерял? Мне позвать на помощь?

– Кира, – обернулся он, держась руками за столешницу между нами, – уходи…

Максим наконец-то нашел, что искал. Под мойкой стояли плотные ряды одинаковых стеклянных бутылей без подписи. Вырывая из них серые пробки, Максим начал глотать содержимое, проливая на одежду.

– Уходи, Кира! – выкрикнул он, наконец оставив бутылку в покое. – Здесь не на что смотреть…

– Что? Нет! У тебя же приступ!

Максим не отпускал руки от висков. Его лицо перекашивала судорога боли, зубы чуть не прокусывали губы.

– Да что за фигня… – рухнул он на пол, проводя руками по рассыпанным сахару, соли и перцу, – череп… раскалывается.

– Яна, Алла, – закричала я в проем лестницы, – помогите! Алла, где вы?!

– Кирочка, – бежала Алла вниз, сжимая в руках исписанные гусиным пером листы, – что случилось? Что ты кричишь?

– Максим упал! Он покраснел, выпил из какой-то бутылки, схватился за голову и рухнул. «Скорую»! Нужно «Скорую» вызвать!

Алла замерла у основания лестницы. Она крестилась и беспомощно озиралась по сторонам.

– Я вызову, – обогнула ее Яна, опускаясь возле Максима на корточки. – Максим Сергеевич, вы меня слышите? – отодвигала она его зрачки. – Он в сознании. Дышит. Помогите перетащить его на диван.

Хрупкая Алла держала одну только ногу, а мы с Яной тащили Максима, подхватив под руки.

– Что произошло? – спрашивала Яна, набирая номер. – Как он упал?

– Сначала его глаза покраснели, – вспоминала хронологию, – потом он выпил из бутылок под раковиной.

Я сбегала за брошенной на полу тарой, и Яна понюхала горлышко, разгоняя аромат ладошкой.

– Это физраствор. Его будет рвать, – отошла Яна от скрючившегося на диване Максима. – Алла Сергеевна, принесите холодное мокрое полотенце, а ты, Кира, сбегай в ванную за ведром. Я вызову врачей.

Исполняя просьбу, я не сводила взгляда с Максима. Ему было больно. Приступ походил на припадок эпилепсии. И пока Яна, Алла и я разошлись от него в три стороны, смотрел он только на меня. Смотрел и что-то шептал одними губами.

Перемахивая шпагатом из своего гимнастического прошлого через все ступени, я вернулась с ведром, а Алла с мокрой скатертью, которую Максим недавно сорвал с кухонного стола.

– Теперь идите, врачи сейчас будут, – положила Яна мокрую скатерть на лоб Максиму. – Вам, Алла Сергеевна, лучше поехать в квартиру Константина. Евгений отвезет, а тебе, Кира, – подняла она меня обеспокоенный взгляд, – лучше побыть у себя в комнате.

– Я не боюсь какой-то рвоты! Я не уйду!

Но об этом тут же попросил и Максим.

Его голос был слаб, губы посинели, и он еле ворочал языком:

– Уходи… – прошептал он, смыкая ставшие совсем красными глаза.

Отказать ему или спорить… в такой ситуации? Я переглянулась с Аллой, и она молебно сложила ладони:

– Ему помогут… Иди, Кирочка. Все потом.

В дверях Алла столкнулась с бригадой «Скорой», а Максима как раз трижды вывернуло. Он открыл глаза и схватил меня за руку ледяными пальцами, прохрипев:

– Кира…

– Проходите, – торопилась Яна с врачами, – похоже на приступ сильной аллергии. Я не знаю, на что она. Он выпил физраствор, и его вырвало.

Яна вела себя в стрессовой ситуации наиболее адекватно. Алла только молилась и суетилась, выбежав босиком к «Ауди» Жени. Я не могла принять решение: уйти или остаться? Что делать, как помочь? Хорошо, что Яна всегда была в доме.

Из-за чего бы Максим с ней ни ссорился, сейчас она единственная спасала его.

Двое медбратьев несли ширму, катили треногу для капельницы, а Яна жестом поторопила меня, чтобы шла к себе, когда Максим застонал и его вырвало снова на красные туфли ассистентки, но она даже не шелохнулась, только провела рукой по спутанным волосам Максима, сказав:

– Все проходит. И это тоже.

Ничего не оставалось, как уйти. Я ничем не могла помочь сейчас Максу. Яна сказала, что у него аллергия. Интересно на что? То списки ходят собирают, кто на какую пыль чихает, то задыхаются и блюют на ровном месте?

Спустя сутки в доме Воронцовых я была готова впервые перешагнуть порог своей комнаты. Второй этаж. Вот первая дверь – с наклейками журавля, там обитает Костя. Следующая определенно вела в комнату Максима. Не нужно быть следователем, чтобы понять это по прибитым вкривь и вкось старым номерным автомобильным знакам.