Тайна турецкого паши

Он ушел на кухню, а свекровь, непрерывно болтая, выдала Нике новые тапочки, которые достала почему-то из своей сумки, проводила в ванную и сама умыла ей лицо холодной водой.

Ника не сопротивлялась, успела только заметить, что ванная в этой квартире совершенно жуткая, сама ванна желтая от старости, и плитка кое-где облетела.

– Ну вот, – сказала свекровь, – теперь тебе станет легче.

И повела ее на кухню, а там уже этот тип держал в руках дымящуюся джезву.

– Кофе должен быть горячий, как огонь, черный, как ночь, и сладкий, как поцелуй любимой женщины! – сообщил он. – И еще надо добавить в него щепотку корицы…

– Что-о? – Ника вскочила, с грохотом опрокинув стул. – Что ты сказал – корица?

– Деточка, что такое, что с тобой? – заблажила свекровь.

– Кардамон! – заорала Ника. – Сергей добавлял в кофе кардамон!

– Господи, ну что опять не так! – заорал в ответ тот тип. – Теперь ей кофе не нравится!

– Верочка, детка моя… – Свекровь бросилась между ними. – Он хотел сказать кардамон, просто перепутал. Ну какая разница – корица, кардамон, перец, ваниль… мужчины вечно все путают. Он тоже нервничает, он тоже ночь не спал… эти перелеты… не хочешь кофе – не надо, пойдем, приляжем… тебе нужно успокоиться, еще немного поспать… есть у меня один человек…

– Какой человек? – Руки у свекрови оказались неожиданно цепкие, сильные, Ника пыталась вырваться из ее объятий, но у нее ничего не получилось.

– Ты только не волнуйся, – бормотала свекровь, – мы ему сейчас позвоним… он старый друг семьи, еще папу моего знал… И Сережу он лечил…

– Лечил? Он врач?

– Доктор, очень хороший… он тебя только посмотрит…

И она все подталкивала Нику вон из кухни, а сама мигала этому типу, чтобы убрался с дороги.

Они оказались не в той комнате, где спала Ника. Эта была побольше, но обставлена так же скудно. Узкий диванчик, старый сервант с допотопной посудой, у окна – круглый стол на одной «слоновьей ноге», покрытый пыльной плюшевой скатертью с пошлыми кистями. И Сергей тут жил? Странно все…

Тут Ника вспомнила, что у нее более насущные заботы – выяснить, куда подевался ее муж.

Свекровь усадила ее на диван и все суетилась рядом, а тот тип встал у двери, сложив руки на груди с самым решительным видом.

– Послушайте, – Ника попыталась сопротивляться, – чего вы от меня хотите? Позвольте мне уйти.

– Ну да, как же… – усмехнулся этот самозванец.

– Куда ты пойдешь, ну куда? – Свекровь всплеснула руками. – Одна, в незнакомом городе, без родных, без знакомых, это просто опасно, наконец. Да еще ты не в себе…

– Я не сумасшедшая! – Ника все пыталась отмахнуться от назойливой свекрови.

– Нет, конечно, ты не сумасшедшая! – согласилась та. – Просто устала с дороги, спала плохо, нервничала… тебе тут нечего бояться, мы тут все свои, твоя семья… Ведь Сережа – твой муж, ты же видела документы, а ему обидно такое твое отношение, вот он и резок немного… Ведь он так тебя любит…

В это время в дверь квартиры позвонили – требовательно, уверенно, настойчиво.

– А вот и он, вот и Валерьян Иванович! – пропела Лидия Сергеевна. – Быстро добрался!

Она выскочила в прихожую, клацнули замки, хлопнула дверь, и почти сразу в комнату вкатился невысокий толстенький человечек с круглой лысиной и круглыми маслеными глазами. Он на ходу натягивал белый халат, за ним поспешала Лидия Сергеевна с кожаным докторским чемоданчиком в руке.

– И где же у нас больная? – проговорил толстячок, потирая руки и оглядываясь.

– Я не больная! – резко возразила Ника.

– Нет-нет, конечно, не больная! – тут же согласился с ней толстяк, подкатился к ней и ухватил за руку, затих, склонив голову к плечу – видимо, слушал пульс.

– Конечно, не больная! – повторила Ника. – Я же не могу не узнать собственного мужа…

– Опять двадцать пять! – простонал самозванец, но свекровь дернула его за руку и выразительно сверкнула глазами – помолчи, мол, не мешай доктору.

– Разумеется, не можете! – подхватил толстяк, выпустив руку. – Деточка, не волнуйтесь! Тут не о чем говорить! Лучше скажите – как мы себя чувствуем?

Он говорил тем ласковым, сюсюкающим, дебильно-жизнерадостным голосом, каким некоторые взрослые разговаривают с детьми. Или некоторые врачи разговаривают с безнадежно больными. И еще эта ужасная манера говорить пациенту «мы»…

– Мы себя чувствуем по-разному, – попыталась осадить его Ника. – Из вас, по крайней мере, никто не пытается сделать душевнобольного!

– Какие мы обидчивые! – проворковал доктор. – Не нужно обижаться и расстраиваться не нужно! Мы сейчас примем таблеточки, и все станет хорошо!

– Вы что, думаете, я приму таблетку и признаю в совершенно постороннем мужчине своего мужа? Да и не стану я ничего принимать! Еще не хватало!

Как ни странно, при виде этого толстяка в белом халате в ней проснулась решительность.

– Ну, если не таблеточки – тогда укольчики! – ворковал толстяк, переглядываясь с Лидией Сергеевной. – Укольчики, они и действуют лучше…

– Но вы меня еще даже не выслушали! – возмущенно воскликнула Ника.