Тайна «Утеса»

Ингрем испытующе поглядел на Памелу:

— Вы не обидитесь, если пока я не буду принимать в расчет сеанс?

— Родди! — скорбно улыбнулась Памела. — Нас тобой лишают доверия. Мы оба жулики!

— Нет, нет, — заторопился Ингрем. — Может быть, в конце концов мы согласимся с результатами сеанса. Но сначала мне хотелось бы убедиться, что мы опираемся на точные факты.

— Понимаю, — быстро согласилась с ним Памела. — Но, — не сдавалась она, — есть же доказательства, должны быть.

— Взять хотя бы то упадочное настроение, которое находит на всех в мастерской, — сказал Макс. — Вероятно, это — отзвуки горя, которое пережила Кармел из-за жестокости Мередита.

Ингрем кивнул:

— Да, это, я думаю, можно принять как доказательство — отчаяние Кармел, живущее в мастерской, перекликается с тем, что пережила Джудит — миссис Хиллард.

К счастью, он тактично удержался от ссылки на мой печальный опыт там же, хоть я и написал без утайки в дневнике о своих душевных муках в ту ночь.

— А свет в детской? — спросила Памела.

Ингрем покачал головой:

— Сами подумайте, сколько раз там зажигали свет с тех пор, как стоит «Утес»?

— А запах?

Наконец-то Ингрем кивнул в знак согласия:

— Да, это определенно связующее звено. У Стеллы есть духи с тем же запахом, для нее они сочетаются с воспоминаниями о матери, и нет оснований думать, что она ошибается. Это действительно ключ к отгадке. Если бы прошлой ночью мы услышали запах мимозы, я согласился бы, что мы видели Мери и что этот аромат — ее лейтмотив.

— При холоде запах мимозы никогда не ощущается, — сказал я.

— Вот это самое любопытное! — воскликнул Ингрем. — Хотя, мне кажется, я понимаю, в чем дело.

— Не забудьте еще и о коробке, — горячо вступила Памела. — Зачем Мери понадобилось направлять нас к коробке, принадлежавшей Кармел?

— Во-первых, — ответил он, — возможно — заметьте, я считаю это только одной из возможностей, — что Мери вполне сознательно хотела дать вам знать, что опасность грозит со стороны Кармел.

— Нам это и в голову не пришло, — удивилась Памела.

Ингрем добавил, как бы возражая сам себе:

— Да, это несколько притянуто за уши.

— А, по-моему, прекрасное объяснение, — сказал я. — Только как быть с пустым флаконом из-под духов?

— Он мог служить для Мери зацепкой. Ведь явление материализации, по-видимому, повинуется своим неуловимым, странным законам, — объяснил Ингрем. — Мы еще не в силах их постичь. Но можно себе представить, что, прежде чем направить вас по нужному пути, Мери необходимо было отыскать какую-то связь с вами и с Кармел. Этим звеном и стал флакон.

— Понятно, — с почтением протянула Памела, а Макс одобрительно кивал, слушая хитроумное объяснение, с таким видом, будто сам выдвинул эту теорию.

— Значит, вы все-таки признаете, что призраки связаны с семейством Мередит? — спросил я.

Ингрем решительно ответил:

— Да.

— И вы согласны предположить, что на лестнице мы видели Мери? — спросила Памела.

— Думаю, мы можем так считать, — подтвердил он.

— Ну спасибо! — несколько язвительно отозвалась Памела.

Ингрем рассмеялся:

— Уж такие мы, юристы, буквоеды! Чтобы продвинуться на милю, нам нужно обогнуть земной шар.

Макс, хмурясь, листал наш дневник.

— Вот что непонятно, — проговорил он. — Почему Мери Мередит, бывшая при жизни олицетворением безупречной доброты, распространяет вокруг себя такой зловещий холод?

— Вот именно, — поддержал его я. Макс точно сформулировал вопрос, в который всегда упирались наши с Памелой рассуждения, отчего мы и начинали как выражалась моя сестра, «выписывать восьмерки».

Ингрем быстро ответил:

— Могу объяснить.

Он наклонился вперед, с интересом наблюдая, как мы отнесемся к сказанному.

— Думаю, что во всех своих выводах вы допускаете принципиальную ошибку. Вы считаете, что ощущение холода и панического страха вызвано злонамеренностью призрака, а источник злонамеренности связываете с тем, как Мери Мередит умирала. Так ведь?

— Да, именно так, — подтвердил я.

— Но ведь это совсем необязательно! — Минуту он помолчал, желая убедиться, что мы его слушаем Разумеется, мы были — само внимание. — Вы не учитываете свойства эктоплазмы — наружного слоя протоплазмы клетки, — сказал он. — А ведь вы, наверно, знаете, что для того, чтобы призрак мог материализоваться, он должен извлечь определенное количество энергии из плоти присутствующих. Именно это и произошло прошлой ночью.

— У меня действительно было такое ощущение, будто из меня высасывают все жизненные соки, — сказал Макс.

— А это ощущение, — продолжал Ингрем, — вызывает физический страх, который передается мозгу, и человека охватывает паника. Думаю, вы согласитесь со мной? Так что не следует считать это проявлением злобных устремлений призрака.

— Да, что касается панического ужаса, его я испытал сполна, — подтвердил я.

Памела закивала головой:

— И я тоже, но, как хотите, мистер Ингрем, мне этот холод все равно кажется зловещим.

Я удивился ее упорству. Ингрем блестяще изложил свою точку зрения, разъяснил аномалию, о которую разбивались все наши представления.

— Смотрите! — воскликнул Ингрем. — Таким чувствам поддаваться опасно!