Тайна «Утеса»

— Во всем, что происходило с нами, слишком сильно дает себя знать личный момент. Заметь — каждый из нас реагировал на пребывание в доме по-своему, в соответствии с характером, настроением, ожиданиями. Давай разберем каждый случай. Начнем с Джудит. Больше всего Джудит беспокоится о своей внешности, ее заветная мечта — сохранить молодость и красоту. И что привиделось ей в зеркале в мастерской? Безобразная старуха! Меня беспокоила моя писательская карьера — мы только что обсуждали ее с Максом Что же испытываю в мастерской я? Мне кажется, будто я бездарь и обречен на провал. Теперь возьмем Лиззи — она напичкана всякими слухами и россказнями про красавицу Мери Мередит, и ей, естественно, удится, что она видит высокую белокурую женщину голубыми глазами. А ты слышишь надрывающие душу рыдания. Почему? Хоть о присутствующих говорить не принято, признаемся, что это тоже связано твоим характером, тебе вечно мерещится, будто кто-то попал в беду, кто-то от чего-то страдает. Лиззи ведь никаких рыданий не слышала, и я не убежден что слышал.

— Хорошо, раз мы отвергаем правило не говорить присутствующих, — подхватила Памела, оживляясь еле своего недавнего уныния, — почему тогда тебя накатил такой страх на лестнице?

— Во мне уже рождался замысел пьесы. Он созрел спустя несколько часов. Разыгранная Уэнди сцена не давала мне покоя, все мои мысли сосредоточились на злодействах и опасностях.

— Звучит очень убедительно, — смиряясь, проговорила Памела. — Продолжай.

— Теперь поговорим о Стелле, — воодушевленно начал я, все больше воспламеняясь от собственных разглагольствований. — Стелла одержима мыслями о матери, она тоскует по материнской любви. Самое сильное впечатление ее детства — то, как мать приходила по ночам к ней в комнату. Под этим впечатлением она и живет. Мать снится ей, ей кажется, что ночью она видит ее рядом с собой. Придя к нам, она сразу подпала под атмосферу дома, и не забудь, что она впервые легла спать в детской после долгого перерыва. Она была просто обречена на галлюцинации. Началось, я думаю, с того, что она вспомнила запах. А запахи, как известно, скорей всего навевают ассоциации. По-видимому, Мери любила мимозу — украшала ею комнаты, душилась духами «Мимоза». Стелла так живо вообразила этот запах, что каким-то телепатическим образом и мы его ощутили. Запах мимозы — лейтмотив Мери. Вскоре Стелла увидела и ее саму — высокую, сияющую фигуру. Заметь, что я наблюдал только зыбкий туман.

Памела вздохнула:

— Ох, Родди, все это очень похоже на правду, но меня ты не убедил. Может быть, я принимаю желаемое за действительность? Когда я пытаюсь мыслить логически, у меня ум за разум заходит.

Мы все еще бились над этой головоломкой, когда пришел Скотт, с вымокшим, грязным Бобби. Бедный пес вошел в дом с опаской и, прежде чем улечься, прошлепал по комнатам, тыкаясь большой любознательной мордой во все углы. Памела заботливо осведомилась, оправился ли Бобби от приступов страха. Скотт сказал, что пес, по-видимому, совсем здоров.

— Правда, я думаю, что здесь оставлять его не стоит, — угрюмо добавил он.

— Да, да! Боюсь, что пока не стоит, — согласилась Памела, и после ее слов наступило неловкое молчание.

У Скотта, разумеется, были свои соображения по поводу того, что так напугало собаку, но он, как и мы, не хотел распространяться на эту тему. Доктор кристально вглядывался в Памелу — с нее сошел весь летний загар, и под глазами темнели круги. Однако Скотт не считал возможным выражать сочувствие или давать советы. За завтраком он был погружен в уныние, и сломить его мрачное молчание удалось только расспросами о Девоншире, Страффордшире и йоркшире. Он родился и вырос в «черной стране» — в краю угольных шахт. Тамошние места и тамошний образ жизни вызывали у него резкую неприязнь. Он рассказал, чего ему стоило вырваться оттуда и заняться медициной! И с какой радостью он поехал работать к морю!

— Когда я очутился здесь, в Биддлкоуме, — сказал он, — я решил, что попал в рай. Я и до сих пор не уверен, что ошибался. Во всяком случае, когда полгода назад мне предложили место в Бирмингеме, где я получал бы в пять раз больше, я отказался.

Он улыбнулся, но тут же опять принял озабоченный вид и вздохнул, будто вдруг усомнился, правильно ли поступил.

— А когда вы сюда приехали? — спросила Памела.

— Пять лет назад. Меня пригласили сюда замещать старого доктора Радда, потом он сделал меня своим помощником — это было полтора года назад. А когда бедный старик умер, я занял его место. Практика здесь достаточно интересная и больница первоклассная.

Он говорил, как бы оправдываясь. Я слышал, что о нем здесь очень высокого мнения, и хотел бы сказать ему об этом, но не знал как. Памела заметила:

— Мы как раз гадали, почему вы решили остаться здесь, мы-то этому очень рады.

Скотт благодарно взглянул на нее и сказал с чувством:

— Я тоже.

А я снова подумал «Бедный Скотт».

Памела рассмеялась.

— Вы знаете, что вами все хвастаются, как местной достопримечательностью? «Ах, какой у нас современный молодой доктор, дорогая!» Здесь, в «Утесе», гости бывают, мы многое уже узнали.