Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК

Франклин грустно спрашивала Энн Сейр: «Разве я могла перестать думать?»{1276} Требование звучало почти комично: «Это в их духе»{1277}. Позднее Уилкинс пытался возложить вину за ее изгнание из Королевского колледжа на начальство: «Рэндалл, конечно, вполне мог поступать ужасно»{1278}

. Но ему хватило честности признать: «Со мной самим не слишком легко было ладить»{1279}. И то и другое верно.

Что касается науки, требование Рэндалла было абсурдно, поскольку Дж. Бернал предложил Франклин работать с вирусом табачной мозаики, важнейшим элементом которого является рибонуклеиновая кислота. Франклин написала Рэндаллу 23 апреля: «Мне и самой хотелось бы, чтобы работа по ДНК была описана как можно быстрее, но это нельзя делать второпях. Как я сказала вам перед тем, как покинуть вашу лабораторию, многое нужно записать, и очень возможно, что по ходу дела появятся новые идеи. Гослинг и я уже начали подготовку к описанию. Я надеюсь, у меня будет возможность обсудить с вами эти вопросы… Профессор Бернал говорил, что приглашает вас посетить его лабораторию, и, возможно, это послужит удобным случаем для такого обсуждения»{1280}.

Розалинд Франклин не могла перестать думать о ДНК, но вряд ли догадывалась, какое значение вскоре приобретет это вещество практически во всех аспектах биологии и медицины. И кто бы ожидал, что через несколько десятков лет Королевский колледж увековечит ее имя и неразрывно свяжет его с именем человека, с которым она «воевала»: одно из новых зданий колледжа названо Franklin–Wilkins Building{1281}

. Как утверждает Дженифер Глинн, Розалинд Франклин и не подозревала, что Уилкинс показал рентгенограмму № 51 Уотсону, а Перуц дал Уотсону и Крику прочесть ее отчет. В изданных в 2012 г. воспоминаниях Глинн пишет, что Франклин так никогда и не узнала о присвоении ее данных. «Поэтому, – писала Глинн, – она была впечатлена и совершенно не рассержена, когда увидела готовую модель, хотя, должно быть, сожалела, что не сделала ее первой»{1282}. В мае 2018 г. Глинн пояснила: «Если бы Розалинд знала, то вышел бы большой скандал. Я в этом не сомневаюсь. Ее ярость была бы понятной и создала бы серьезные проблемы»{1283}.

В июле 2018 г. Джеймс Уотсон высказал иную версию. «С ее стороны было очень благородно не говорить о том, будто мы что-то у нее украли… Думаю, она понимала, что мы же ее не обманывали. Она отстала потому, что не рассматривала снимки формы В»{1284}

. Увы, отсутствие доказательств вовсе не доказывает, что их не существует. И мы никогда уже не узнаем, что думала сама Розалинд Франклин после открытия двойной спирали ДНК.

25 апреля 1953 г. вышел в свет номер Nature

со статьей «Молекулярная структура нуклеиновых кислот», и в этот же день Джон Рэндалл устроил праздник в честь исследователей ДНК. В цокольном этаже Королевского колледжа лились рекой херес и пиво, хлопали пробки дешевого шампанского и раздавались взрывы смеха. В какой-то момент фотограф Фреда Тайсхерст обвела взглядом полную людьми комнату и спросила: «Где Розалинд?» В ответ она получила лишь несколько взглядов{1285}. Франклин была «в изгнании» в Беркбек-колледже, и, согласно требованию Рэндалла, ей уже не положено было иметь отношение к нуклеиновым кислотам{1286}.

В суровой реальности того времени практически нормой считалось, что женщин-ученых как в замаскированной, так и в явной форме ставили ниже мужчин и не давали им ходу. Розалинд Франклин при своем характере болезненно реагировала на такое отношение. И нередко это оборачивалось против нее. Нетрудно представить себе, как белые титулованные английские «аристократы» от науки воспринимали ее жалобы по поводу рабочего места или резкие высказывания об Уилкинсе: скорее всего, просто игнорировали их. Да еще она требовала не беспокоить во время работы и освободить от постоянного вмешательства. Едва ли специфика личности и манера научной работы Франклин осуждались бы, будь она мужчиной или если бы ее коллеги не предпочитали теоретизирование долгому трудоемкому пути получения научных доказательств, лежащему в основе великих теорий. И в Королевском колледже, и в Кембридже Розалинд Франклин противостояли молодые незрелые мужчины. Никто не ставил в вину Морису Уилкинсу его неврозы, а Фрэнсису Крику умничанье и высокомерие (кроме Уильяма Лоуренса Брэгга). А в адрес Джеймса Уотсона при всех его особенностях бывали разве что смешки и пересуды у него за спиной.