Тайна золотого орла

Ребята решили не идти вдоль рынка – там могла быть полиция. Безопасней пройти один квартал по Дворянской и за Спасской церковью повернуть на Октябрьскую. Подходя к Спасской церкви, они обратили внимание на скромный домик, где в 1896 году останавливалась Крупская.

– Ты не чувствуешь себя подпольщиком? Самое время! – весело шепнул Дима.

– Ага. Еще как чувствую. Сейчас отсюда выйдет Надежда Константиновна и даст нам по «Искре».

– В каждый глаз по многу искр.

Ребята расхохотались.

Памятник на месте отдыха Петра I такой же, как и в двадцать первом веке. Остроконечный шлем грациозно покоился на горизонтальном щите, под которым отдыхал широкий меч, а у основания постамента так же безмятежно спал уставший лев, сложив огромную голову на могучие лапы.

Толстая шапка-купол белостенной Спасской церкви выразительно замкнула квартал. Церковь встретила ребят как старая знакомая. Друзья переглянулись и улыбнулись. У архитектурных строений, как и у людей, своя судьба. Низкорослой, пухленькой Спасской церкви, словно добродушной хозяюшке, сильно повезло. Ее не разрушили ни шведы, ни фашисты, ни коммунисты – какая была, такая и стоит доныне еще с Петровских времен. А колоколенке не посчастливилось дожить до наших дней. Словно худой муж при толстой жене, стояла колокольня рядом, повторяя и формой купола, и рельефом стен свою суженую, но не сохранилась – разрушили в тридцатые годы. Правда, в начале двадцать первого века ее восстановили, только она стала намного ниже и другой архитектуры. Наверное, денег пожалели на строительство. Так и стоят они сейчас как не родные…

За худенькой колоколенкой, через дорогу, заслоняя небо, возвышался Воскресенский собор – пять огромных куполов в роскошной архитектурной огранке шпагами-шпилями пронзили звездное небо. Храм стоял практически на краю обрыва, за ним – глубокий Мазуривский яр[8]. Собор был хорошо виден из многих точек города. Благодаря местоположению и выразительному силуэту Воскресенский собор являлся одной из главных доминант Полтавы. Его разрушили в 1936 году.

Вот и Октябрьская – темная, неровная брусчатка во всю ширину улицы. В свете луны плохо отшлифованные камни сильно напоминали дорогу из змеиных голов в тоннеле. Дима заколебался, прежде чем ступить на брусчатку, а Андрей улыбнулся и смело шагнул. Томин устало побрел вслед за товарищем.

Ребята шагали посредине улицы. Убаюканные ночью, спали знакомые и незнакомые дома. Сонно шелестели роскошные липы. Вот уже и Успенский собор со своим телохранителем-колокольней вырисовался вдали…

Словно из-под земли, перед ребятами возник жандарм с каменным лицом. Почти два метра ростом и необычайно широк в плечах. На правом боку висела коричневая кобура. Страж порядка не оставлял никаких шансов уйти. При виде голых по пояс ребят, в джинсах, да еще и поздно ночью, пушистые брови жандарма поднялись вверх, а мышиные глазки сделались от удивления как два червонца.

– Кто такие? Пройдемте-с в отделение! – скороговоркой произнес держиморда и придвинулся ближе.

– Мы… мы не можем в отделение. Мы… мы очень спешим, – заикаясь, выговорил Дима.

– Откуда будете? – сердито наступал жандарм. – Может, беглые? Где документы? – надвигаясь, не унимался городовой. – Сегодня днем было предотвращено покушение на самого государя!

– Мы… мы не беглые. Мы… мы из дворян. Мы родственники князя Куракина[9], – неожиданно для самого себя выпалил Томин.

Брови жандарма встали веером и разошлись так широко, как это было возможно.

– У его сиятельства князя Николая Алексеевича, нет таких шалопаев. Может, вы шпионы? Что делаете ночью в городе? – Лицо детины сделалось сосредоточенно-жестоким.

– Мы только что из Парижу, последней лошадью, – эмоционально выпалил Дорошенко.

«Последней лошадью» – была фраза популярного одесского анекдота, и Дима чуть не прыснул со смеху, но жандарм анекдот этот определенно не слышал, а вид и разговор ребят показался ему явно не простым, поэтому, слегка наклонившись, он серьезно спросил:

– Отчего ж последней? Там что, все лошади полегли?

– Ага, передохли, от лошадиного гриппа, – утвердительно подытожил Дима.

– Господи сохрани! Господи сохрани! – крестясь, скороговоркой пробубнил страж порядка. – Вот нечисть какая! Уже и до лошадей добралась!

Наступила неловкая пауза. Жандарм начал приходить в себя.

– А в Париже нынче в моде вот какие штучки! – хитро улыбнувшись, сказал Андрей и вытащил перед городовым свой старый мобильник.

На жандарма диковинка произвела шоковое впечатление, особенно мигающий зеленый огонек. Глядя на маленькую электронную штучку, городовой даже присел от возбуждения. Кровь ударила в голову, жилки на висках задергались, в глазах появился неестественный блеск. Жандарм стал похож на вареного рака.

Когда волна восторга начала потихоньку стихать и дар речи вернулся, страж порядка, шумно сглотнув слюну, тыкнул пальцем в мобильник и робко спросил:

– А зачем эта штукенция?

– А вот зачем! – нервно произнес Андрей и стал демонстрировать жандарму музыку.