Тайная дочь

— Девеш, нимбу пани лаяу! — кричит дадима, обернувшись в сторону кухни. Девеш появляется со стаканом охлажденного свежевыжатого сока лайма и сахарного тростника и ставит его перед матерью Аши. С тех пор как Сомер пристрастилась к этому трудоемкому в приготовлении напитку, дадима стала постоянно держать наготове стаканчик, чтобы предложить его Сомер после утренней пробежки.

— Не называй себя старушкой! Кто же тогда в этом случае я? — смеется дадима.

Сомер пробует сок.

— Мм, вкусно. Спасибо, Сарла.

Дадима качает головой, извиняется и удаляется, оставив их втроем.

— Мам, так ты совсем отказалась от кофе? — интересуется Аша.

Сомер кивает.

— Первые две недели было тяжко, но сейчас я чувствую, что полна жизненной энергии благодаря тому, что организм не обезвожен. И совсем не скучаю по кофеину.

— У тебя потрясающе подтянутый вид, просто невероятно, — восхищается Аша и кладет ладонь на бицепс матери. — Ты занимаешься с гантелями?

— Немного. Хотя в основном это йога. Я нашла студию рядом с… ну, рядом с клиникой.

— Йога, говоришь? Может, мне тоже ходить с тобой, а то мне не помешает чуточку привести себя в форму после наетых в папиной семье лишних килограммов. Пап, правда, она выглядит обалденно? — обращается Аша к отцу.

— Да, — отвечает Крис, обмениваясь с женой хитрой улыбкой. — Да, действительно обалденно.

Отец подходит к маме со спины и целует в макушку.

— А ты знала, что мамину статью напечатали в медицинском журнале?

— Твою статью напечатали? — переспрашивает Аша.

— Ага. Что скажешь? Ты теперь не единственный писатель в семье, — с улыбкой отвечает Сомер.

* * *

— Дадима, ты точно не хочешь поехать? Я обещаю, что никому не расскажу, — говорит Аша, приподняв бровь и улыбаясь бабушке. Девушка укладывает стопку сложенных футболок в лежащий на кровати чемодан.

— Най, най, бети. Со дня кремации не прошло и двух недель. Я могу выходить из дома только в храм. К тому же старушке вроде меня не место в аэропорту. Я буду только мешаться под ногами, и вам придется приглядывать за мной как за лишним чемоданом, — с улыбкой отвечает она Аше. — Ты не беспокойся. Нимиш тебя отвезет, и Прия вроде бы тоже собиралась с вами.

— Да, — кряхтит Аша, пытаясь застегнуть переполненный чемодан. — Они приедут через пару часов. Но мне все равно хочется, чтобы ты поехала с нами.

— Ты лучше уж возвращайся поскорее, бети. На следующий год, например, а? Может быть, наша Прия наконец согласится выйти замуж.

— Не знаю, дадима. Я бы на это не рассчитывала, — усмехается Аша и садится на кровать между чемоданом и бабушкой. В воцарившейся после их дружного смеха тишине Аша глядит себе под ноги на бабушкины старческие ноги, которые за последние месяцы прошли с ней за компанию столько миль. Дадима заправляет внучке за ухо упавшую на лицо прядку волос, и от этого жеста девушка зажмуривается. Аша чувствует, как начинает плакать.

— Бети, — произносит дадима, положив ладонь на Ашины руки, а второй рукой поглаживая внучку по голове.

— Я не знаю, как отблагодарить тебя за все. Просто не верится, что прошло целых двадцать лет, прежде чем я оказалась здесь. — Аша тяжко вздыхает и продолжает: — Я думала, что все просчитала до того, как сюда приехала, но я ошибалась относительно стольких вещей. Я чувствую, что до сих пор многого не знаю.

— Ах, бети, — говорит дадима, — такова уж взрослая жизнь. Она непостоянна и преподносит нам все новые уроки. Посмотри на меня. Мне уже семьдесят шесть, а я только учусь хорошо выглядеть в белом.

Аша выдавливает из себя улыбку.

— И это напоминание о том, что у меня для тебя кое-что есть.

— Дадима, нет! — противится Аша. — Я же только что закрыла чемодан.

Смеясь, она откидывается на кровать и вытирает слезы.

— В таком случае тебе придется взять еще один, — говорит дадима и удаляется шаркающей походкой. Она возвращается с вынутым из шкафа ящиком и садится на кровать рядом с Ашей. Порывшись в ящике, дадима достает толстую, покрытую пылью книгу и протягивает ее внучке.

Девушка проводит ладонью по синей обложке с золотыми буквами «Оксфордский английский словарь».

— Ух ты! Ему, наверное, лет пятьдесят.

— Больше, — говорит дадима. — Отец подарил мне его на выпускной около… ох, шестидесяти лет назад. Я говорила тебе, что он был англофилом. Словарь мне очень помогал, когда я давала уроки. Я знаю, ты добьешься очень многого. Пусть он лежит у тебя на столе в память о том, что я верю в тебя, как и мой отец верил в меня.

Аша кивает, а на глаза у нее опять наворачиваются слезы.

— Я обещаю, — шепчет она.

— И вот еще. — Дадима дает Аше прямоугольную бархатную коробочку голубого цвета. Девушка открывает замочек и откидывает крышку. Увидев то, что лежит внутри, она отступает на полшага от изумления. Это комплект золотых украшений насыщенного желтого цвета, инкрустированных ярко-зелеными изумрудами. Колье, серьги и четыре браслета. Аша смотрит на бабушку, слегка приоткрыв рот.

Дадима пожимает плечами.

— Какой прок от украшений в моем возрасте? Ни на какие торжества ходить я больше не собираюсь. А их подарили мне в день моей свадьбы.