Тайная геометрия

Как это могло произойти в результате самопроизвольной мутации – случайного изменения наследственной программы, которую Чарльз Дарвин и его современные последователи считают главным средством развития организмов и возникновения новых видов живых существ? – понять невозможно.

Существовала и еще одна удивительная история, связанная с полярными чайками.

Сотрудники антарктической станции «Мир» как-то случайно выловили из моря ослабевшую птицу. Она оказалась окольцованной. Судя по обозначению на легком алюминиевом кольце, закрепленном вокруг левой лапки, кольцевание осуществлялось на орнитологической станции, расположенной у Обской губы.

В самом этом факте не было бы ничего странного, если бы не одна деталь. На алюминии была выбита дата кольцевания. Эта дата совпала с днем, когда полярники подобрали птицу.

Исследователи южных широт решили, что дата на кольце была выбита ошибочно. В, самом деле, ну не могла же чайка преодолеть двадцать тысяч километров, менее, чем за сутки? В таком случае, ей бы пришлось лететь со скоростью современного пассажирского лайнера – около тысячи километров в час. Этого, разумеется, быть нереально. Следовательно, те, кто надевал кольцо на лапу птицы, просто ошиблись: неверно выставили дату кольцевания.

Так расценили странный факт ученые. Но в одной из статей, посвященным полярным птицам, данный случай все-таки упомянули. Конечно, лишь в качестве курьеза. Как напоминание орнитологам о необходимости максимально серьезного отношения к выставлению даты при кольцевании птиц.

Тогда, год назад майор просто вспомнил об этом курьезном случае, и все.

А вот теперь, после встречи с шаманом, ему пришло в голову странная мысль. А что если, крячки, обладают способностью видеть мир в четырех измерениях? В таком случае, он видят совсем другие пути передвижения над планетой. И их путь из Арктики в Антарктику мог оказать куда короче двадцати тысяч километров? И тогда, значит, никакой ошибки при кольцевании пойманной крачки не было. Действительно, птицы могли перелететь из обской губы на Землю Королевы Мод, допустим, всего за сутки, а, может быть, даже, и еще быстрее?..

…Мотор УАЗика пришел в себя и недовольно заурчал минут через сорок. Поехали.

Но не успели они продвинуться и на километр, как застряли в раскисшей колее. Пришлось вылезать из теплого уютного салона и толкать машину, изо все сил упираясь ладонями и плечами в тяжелый автомобильный зад. Через минуту электронщики и майор с ног до головы оказались облепленными жидкой грязью.

Но упрямая повозка с места так и не сдвинулась.

УАЗик, словно кто-то держал на привязи: машина качалась, дрожала, выла двигателем, но – не двигалась ни вперед, ни назад. Пришлось рубить ветки и бросать под колеса, бешено вертящиеся на одном месте. Провозились еще с полчаса. Испачкались, как пехотинцы во время маневров, что проводятся в обстановке, приближенной к боевой.

Уже перед самой деревней с разбега воткнулись в лужу, необозримую, как океан, называемый Тихим или Великим. Опять налегали плечами, толкали, рубили ветки, но выбрались только с помощью возвращающегося с поля трактора.

Одним словом, когда подъехали к бревенчатому дому полевой базы, пассажиры вездехода чувствовали себя мокрыми и разбитыми, как полярные крячки после межконтинентального перелета в условиях тяжелой метеорологической обстановки. И такими же голодными.

Но поздний обед или ранний ужин еще предстояло самим же и приготовить.

И насколько же приятным было их удивление, когда в большой комнате базы их встретил накрытый стол с большой чугунной утятницей посредине. Рядом суетились сотрудники лаборатории пространственных измерений, оставленные почти три часа назад на испытательном полигоне.

В овальной чугунной посудине известный в научно-производственном объединении кулинар Максим Карликов собственноручно потушил с картошкой, грибами и яблоками две диких утки. Как потом выяснилось, их накануне подстрелил на болоте сторож базы – заядлый охотник из местных.

Когда все расселись за просторным деревянным столом, Максим открыл тяжелую, как щит средневекового рыцаря, крышку утятницы. Оттуда рванул к бревенчатому потолку густой аппетитный пар. Карликов разложил жаркое по тарелкам.

Дернули по рюмке «Пшеничной.

С холода и устатку водка проскочила в желудок юрким метеором. Нежное утиное мясо само отваливалось от тонких костей и таяло во рту. А скопившаяся на дне подливка показалась такой божественно вкусной, что в нее сначала макали кусочки свежего белого хлеба, а потом в работу незаметно включились и ложки.

– Я однажды попробовал дикую утку с яблоками в одном ресторане, – облизываясь сказал Женя Вергелесов. – Так вот, знаешь, что, Макс: никакого сравнения! У тебя, Максим Сергеевич, на порядок лучше. Или даже на два порядка.

Карликов надвинул на свое колючее лицо особенно мрачное выражение, но, Ефим, да и все остальные заметили: ему было приятно. У руководителя лаборатории пространственных измерений даже порозовели поросшие короткими черными волосками могучие трубчатые уши.

Феликс тряхнул рыжей гривой и пренебрежительно бросил: