Тайная схватка

В этот момент Миша не помнил себя. Никогда ему не приходилось иметь дела с такой рыбой. Лососка, пуда на полтора весом, оглушенная, но живая, шевелила хвостом и плавниками. Жабры ее открывались и закрывались. Если бы Миша схватил ее за хвост или плавники, она бы очнулась от прикосновения и ушла в глубину. Однако Миша догадался засунуть руку под жабры и крепко ухватил рыбину. Теперь нужно было втащить ее в лодку. Рванись лососка секундой раньше, Миша вылетел бы в воду и наверняка перевернул бы лодку. На Люсино счастье, лососка рванулась вперед в тот момент, когда, напрягая все силы, мальчик повернул ее головой к себе и потянул. Всплеск… Лодка сильно накренилась, зачерпнув воды, и вместе с этой водой лососка вскочила в лодку. Миша упал, сильно ударился об уключину, но сейчас же перевернулся и грудью придавил свою добычу. Девочка едва удержалась на скамейке и испуганно смотрела на барахтающегося брата… С минуту Миша лежал без движения. Рыба не билась. Он поднял голову и, взглянув на сестренку, торжествующе захохотал.

— Наша!.. Попалась!..

Воду выкачивать было некогда, да и нечем. Не замечая того, что он весь мокрый, Миша засунул голову лососки под свою скамейку, сел за весла и начал грести.

— Вот так рыба у нас, Люсенька, — дрожащими от волнения губами говорил мальчик, налегая на весла. — Какая красивая! Смотри, пятнышки на ней разноцветные…

Вдруг лососка взмахнула хвостом и подпрыгнула, ударившись головой о скамейку. Миша бросил весла и сел верхом на рыбину. Она его подбросила раза два и успокоилась.

Удар хвоста пришелся по Люсе, и она заплакала, не то от боли, не то от испуга.

Миша растерялся, не зная, что делать. Он боялся, что рыба выскочит из лодки. Самым простым выходом было вынуть уключину и ударами по голове оглушить лососку, но мальчик этого не сообразил и сидел верхом на рыбе, пока та не затихла. Затем он снова взялся за весла.

— Не плачь, Люся. Сейчас мы приедем. Берег уже близок.

Берег медленно приближался. Лососка еще раз попыталась выскочить из лодки, и снова мальчик сел на нее верхом, а Люся расплакалась еще пуще.

— Я не хочу больше кататься…

— Сейчас, Люся… Не реви. Сейчас приедем.

Наконец они пристали к берегу. Девочка с радостью пошла на руки к Сысоеву, который сейчас же утащил ее в каюту.

Мокрый и перемазанный с головы до ног, Миша с гордостью посмотрел кругом. Народу на набережной собралось много. Посыпались всевозможные советы, предложения, просьбы продать рыбу. Только теперь Миша узнал, что он поймал лососку и что ее надо оглушить. Он это немедленно сделал вынутой уключиной. Привязав лодку к канату, мальчик с трудом взвалил лососку на плечо и не торопясь понес ее к себе на судно.

Досадно было, что этого триумфа не видел Николай Васильевич, который, забрав всех, кроме Сысоева, уже уехал на какую-то аварию.

Оставив добычу у себя в каюте, Миша вернулся назад. Раздумывая над тем, что делать с лосоской, он вычерпал из лодки воду, положил на место весла, собрал мелких рыбешек и пошел искать сестру. Она сидела в машинном отделении босая, в одном платье и пила чай из большой эмалированной кружки. Все ее вещи были развешаны около топившейся печурки. Сысоев, с застывшей на лице улыбкой, сидел напротив и молча следил за каждым движением девочки. С приходом Миши он оживился.

— Что ты наделал, голова, — с упреком сказал он. — Вся мокрая. Ты ее мог утопить.

— Не утопил же. Зато рыбину поймал. Видел какую?

— А плевать я хотел на рыбину. Теперь она с тобой больше никогда не поедет. Люся, ты поедешь с ним еще кататься? — спросил он девочку.

— Нет.

— Слышал? А со мной поедешь?

— Поеду.

— Ага! Слышал? Теперь тебе полная отставка. На какое-то мгновение в душе мальчика шевельнулось ревнивое чувство, но он не показал этого, а, пожав плечами, подошел к одежде и начал разглядывать старое пальто.

— Что делать с рыбой? — сказал он. — Отдать в котел?

— Ты ее посоли, на всю зиму хватит. Люсе половину снесешь, — посоветовал машинист.

— У меня там еще плотвы несколько штук.

— Ну, а плотву мы зажарим.

— А если на рынок снести?

— Зачем?

— Продать, а на эти деньги Люсе обмундирование купить.

— Вот это верно. Вот молодец! — Сысоев засуетился. — Я и то смотрю: ботинки сносились и пальтишко неважное. Это мы с тобой завтра с утра сделаем. Ты знаешь, за такую рыбу ей можно что хочешь достать. Это уж ты на меня положись. Сейчас мы это все обмозгуем.

Сысоев торопливо ушел к себе и через несколько минут вернулся с бумагой, карандашом и десятиметровой рулеткой.

— Садись и пиши, — приказал он Мише. Когда мальчик взял карандаш и устроился за столом, машинист принялся за дело. Измеряя рулеткой Люсю, он сравнивал размеры с развешенной старой одеждой.

— Начнем сначала с ноги. Ботинки… Сейчас мы прикинем, чтобы точно. Ну-ка, Люсенька, дай твою ножку… Четырнадцать с половиной сантиметров… Это надо же!.. Так. А здесь? Шестнадцать… Понятно. Один сантиметр на вырост. Пиши, Миша… Ботинки — тире — нога. Пятнадцать с половиной сантиметров.