Тайная жизнь моего мужа

– Давай, – добродушно ответила Марина. «Ничего, она еще придет к мыслям о Романе, пока она просто не может смириться с его гибелью. Надо дать ей время и не давить на нее!» – Лучше расскажи, что там в городе?

– Галина с детьми внезапно сорвалась и уехала, непонятно куда. Это сенсация! – оживилась Елена, глаза у нее заблестели. – Помнишь, ее брат, Василий, в сентябре еще куда-то умотал, она все плакала? А еще все эти слухи, что ее дети – не от Романа… В общем, тут окончательно выяснилось, что Галина все эти годы из Романа деньги вытрясала. На Ютубе позавчера, оказывается, фильм документальный, типа расследования, выложили, один журналист его снял, по-быстрому… Короче, этот журналист тут всех опросил, баба Шура там еще показания дает – она видела сама, как Роман деньги Галине носил каждый месяц в конвертике, в почтовый ящик бросал… Потом этот журналист каким-то образом добрался до медкарты детей Галины и до карты Романа и доказал, что дети – не его. Группы крови не совпадают, или что-то там такое… В общем, по группам крови как-то определил, что это точно не его дети. И Галину позавчера и вчера как начали преследовать! Ее с детьми буквально затравили, и они уехали этой ночью, под утро, когда все спали. Сбежали в неизвестном направлении! У журналиста, в фильме о Романе, такой еще эпизод про Галину… Она под конец в этом фильме плачет, кается и объясняет, что дети на самом деле – от Василия!

– Он же ее брат вроде, – растерянно произнесла Марина. – То ли двоюродный, то ли даже родной… Разве нет?

– Галина говорит, что Василий ей вовсе не брат и даже не родня. Она его за брата просто выдавала, чтобы деньги из Романа выманивать, понимаешь? Они все на них жили – она, дети, Василий. Василий именно потому и сбежал тогда, еще в начале осени, как только помощь от Романа перестала приходить. Классический альфонс! И даже алименты теперь бесполезно взыскивать с Василия – все равно у него ничего нет. Да, представляешь, настоящий отец сбежал в неизвестном направлении. А она, Галина, несчастная женщина, одна, с двумя детьми…

– Жалко. Зачем травить-то ее теперь. Бедные дети ее, от кого бы они ни были. Дурочка она… – вздохнула Марина.

– Дурочка. Но людям ее не жалко. Люди утверждают, что именно Галина довела Романа до больницы и, в общем, приблизила его к смерти. Поэтому ей не могут простить ее лжи.

– А Алису в чем обвиняют?

– Тут сложно. Тут мнения разделились. Одни ее тоже чуть не святой считают, другие видят в ней обманщицу. А она сама ничего не говорит, молчит.

Марина опять вздохнула:

– Это правильно, что молчит. Она на Романа была обижена, я помню… Но после его гибели ни слова плохого о муже не сказала, ни одного интервью не дала. Думаю, как утихнет тут все, она тоже подключится к созданию музея. Все-таки она бережет память о муже.

– Бережет? Я не знаю… – неожиданно заплакала Елена. – Мне кажется, это я – его настоящая вдова. Я, а не Алиса! Он ее терпеть не мог, он к ней даже прикоснуться лишний раз не хотел. Да он ее вообще собирался убить, тем самым мечом! Все спорят – зачем на той видеозаписи с камер меч в его руках, зачем… Убить опостылевшую жену – вот зачем. Это же очевидно! Только не говори мне опять про луч света, который он специально к себе вызвал, надоело…

«Переживает, – подумала Марина. – Первая стадия – отрицание. Значит, скоро придет ко мне и тоже поможет с созданием музея. Надо просто ей время дать, чтобы успокоилась!»

Эпилог

…Она заметила бабулю еще издалека.

Бабуля тихонечко подкралась и встала за забором, у калитки, и принялась выглядывать ее на детской площадке.

У бабули, когда она думала, что ее никто не замечает, был всегда очень хитрый, смешной вид.

Но воспитательница, Нина Алексеевна, заметила бабулю первой.

– Милочка! – закричала она. – Милочка, за тобой бабушка пришла. Вылезай из песочницы. Здравствуйте, Лариса Игоревна.

– Здравствуйте, здравствуйте, Нина Алексеевна! – Бабуля, когда ее заметили, тут же приняла «солидный», даже царственный какой-то вид.

– Прощайся с друзьями, Милочка…

– До свидания, друзья! До свидания, Нин Лексевна, – с торжественной вежливостью попрощалась Эмилия с теми, кто остался на площадке, и, перемахнув через бортик песочницы, помчалась к калитке.

Выскочила, обняла привычно, с разбегу, бабулю.

– Тише, тише, ты меня сейчас повалишь… – якобы сурово, а на самом деле очень даже довольно произнесла та. – Не ребенок, а акселерат какой-то. Вон, мне уже по пояс ты вымахала, смотри… Скоро меня перерастешь. Недавно Шура нас с тобой видела, спросила меня потом – а что, вашей Эмилии уже осенью в школу? Нет, говорю, нашей девочке только через год туда…

– Да-а, вот через год я точно взрослой уже стану! – мечтательно произнесла Эмилия.

– А что ж ты костюм-то так свой в песке угваздала… Подземный ход, что ли, рыла? Погоди, дай отряхну, а то мне перед людьми неудобно. А волосы-то кто тебе так после сна заплел?

– Я сама!

– Я сама… Прямо «воронье гнездо» на голове. Эх, ладно, тут уж ничего не поправить, дома тебя мать пускай причесывает.

– Бабуль, так мы на танцплощадку сейчас, что ли? – озарило Эмилию.