Тайная жизнь мозга. Как наш мозг думает, чувствует и принимает решения

К примеру, многие матери лишь смутно помнят боль, которую они испытывали во время родов. Такая избирательная забывчивость красноречиво иллюстрирует механику оптимизма. Если бы воспоминания о боли были отчетливее, наверное, у нас было бы гораздо больше семей с одним ребенком. Нечто похожее происходит с новобрачными: никто из них не верит в возможность развода. Но согласно статистике, вероятность развода составляет от 30 до 50 процентов, в зависимости от времени и места. Разумеется, тот момент, когда люди клянутся в вечной любви – что бы ни означала эта «вечность», – крайне неподходящее время для размышлений о статистике человеческих отношений.

Выгоды и издержки избыточного или недостаточного оптимизма вполне осязаемы. Существуют интуитивные доводы в пользу наивного оптимизма, так как он служит движущей силой активных действий, предприимчивости и инноваций. Без оптимизма мы бы никогда не высадились на Луну. Оптимизм в бытовом смысле также ассоциируется с хорошим здоровьем и более полноценной жизнью. Поэтому мы можем считать его своего рода «маленьким безумием», которое подталкивает нас к немыслимым поступкам. Его оборотная сторона, пессимизм, приводит к бездействию, а в хронических случаях – к депрессии.

Но есть также веские основания воздерживаться от излишнего оптимизма, когда он подталкивает нас к рискованным и ненужным решениям. Убедительные статистические данные, связывающие риск автомобильных аварий с состоянием опьянения, разговорами по мобильному телефону или пренебрежением ремнями безопасности, продолжают накапливаться. Оптимисты знают об этих рисках, но ведут себя так, будто они неуязвимы. Они считают себя статистическими исключениями, но разумеется, это неправда; если бы мы все были исключениями, то правил бы не существовало. Неоправданный оптимизм приводит к необратимым последствиям, которых можно избежать.

Одиссей и синдикат личностей

Повседневный пример чрезмерного оптимизма – наши ощущения, когда мы просыпаемся поутру. Время перед сном часто бывает наполнено оптимистичными ожиданиями: мы собираемся встать пораньше и, допустим, сделать зарядку. Это искреннее желание, и мы верим, что оно пойдет на пользу нашему здоровью и физической форме. Но, если не считать «жаворонков», на следующее утро перед нами разворачивается совершенно иная картина. Тот человек, который вчера принял решение рано встать, куда-то исчезает. В семь утра нас охватывает сладкая дремота и гедонистическое желание еще поваляться в постели.

Границы личности размыты. Точнее говоря, каждый из нас образует синдикат из нескольких личностей, которые в разных ситуациях проявляют себя по-разному и иногда противоречат друг другу. Среди членов синдиката имеется две крайности: смелый гедонист, который игнорирует риски и будущие последствия (оптимист), и меланхолик, который мучительно обдумывает риски и последствия (пессимист). Эта динамика особенно четко проявляется в двух обстоятельствах: при некоторых неврологических и психиатрических патологиях и во время полового созревания.

Склонность игнорировать риск возрастает при активации прилежащего ядра[34] лимбической системы, отвечающего за переживание гедонистического удовольствия. В ходе эксперимента, шокировавшего некоторых коллег из Массачусетского технологического института, Дэн Ариэли тщательно проанализировал конкретный аспект удовольствия: половое возбуждение. Он обнаружил, что с ростом полового возбуждения люди более склонны совершать поступки, которые в других обстоятельствах они сочли бы ошибочными или неприемлемыми. Разумеется, риск незащищенного секса с незнакомыми людьми входил в число этих поступков.

Период полового созревания у подростков сопряжен с чрезмерным оптимизмом и уязвимостью перед рискованными ситуациями. Это происходит потому, что развитие мозга, как и развитие тела, происходит неоднородно. Некоторые мозговые структуры растут очень быстро и полностью формируются в первые несколько лет жизни, в то время как другие остаются незрелыми, когда мы становимся подростками. Один из популярных околонаучных мифов гласит, что подростки подвергаются особому риску из-за незрелости префронтальной коры – структуры, которая оценивает будущие последствия, координирует и тормозит наши побуждения. Однако более позднее развитие контролирующей структуры лобной коры само по себе не объясняет резкий всплеск склонности к риску в подростковом возрасте. Ведь дети помладше, у которых префронтальная кора еще менее зрелая, не так склонны подвергать себя риску. Отличительная черта периода полового созревания – относительная задержка развития префронтальной коры, тормозящей и контролирующей определенные импульсы, в сочетании с быстрым развитием прилегающего ядра, или «центра удовольствия».