Читаем Тайная жизнь пчел полностью

Затерянная среди пчел, я чувствовала себя в заколдованном клеверном поле, которое защищало меня от всего на свете — словно бы Августа окурила меня дымарем, так что теперь я могла лишь стоять с поднятыми руками и раскачиваться взад и вперед.

Затем, без всякого предупреждения, защита исчезла, и я почувствовала боль где-то между пупком и грудиной — это было Мамино Место, им я всегда ощущала тоску по маме. Я увидела мою маму в чулане, застрявшее окно, чемодан на полу. Я услышала крик, а затем — взрыв. Я практически сложилась напополам. Я опустила руки, но не открыла глаза. Как же мне теперь жить со знанием всего этого? Могу ли я хоть что-нибудь сделать, чтобы избавиться от своего груза? Ну почему невозможно вернуться назад и исправить то, что мы натворили?

Позже, я вспоминала наказания, которые Бог насылал в начале своего пути, — особенно те, что предназначались фараону, чтобы тот изменил решение и позволил Моисею вывести свой народ из Египта. Отпусти народ мой, сказал Моисей. Я видела фильм, и там саранча нападала на Египет — небо наполнилось тучами насекомых, похожих на самолеты камикадзе. В своей комнате на персиковой ферме, в ту ночь, когда впервые появились пчелы, я представляла себе, что они посланы Т. Рэю в качестве особой кары. Будто бы Бог говорил: Отпусти дочь мою, и, возможно, именно этим они и были — наказанием.

Но сейчас, со всех сторон окруженная смертоносными пчелами и с болью в Мамином Месте, я знала, что эти пчелы

— вовсе не пытка. Было похоже, что приближенные королевы-матки прилетели ко мне со своей неистовой любовью и ласкают меня в тысяче мест. Посмотрите, кто здесь — это Лили. Она так потеряна и несчастна. Давайте же, пчелки-сестрички. Я была тычинкой посреди кружащегося цветка. Центром их заботы.

— Лили… Лили. — Мое имя доносилось откуда-то из голубых далей. — Лили!

Я открыла глаза. Августа смотрела на меня сквозь очки. Пчелы уже стряхнули пыльцу со своих ножек, и начинали прятаться обратно в улей. Я видела крошечные частички, парящие в воздухе.

— Ты в порядке? — спросила Августа.

Я кивнула. В порядке ли я? Трудно сказать.

— Ты ведь знаешь, что нам с тобой необходимо хорошенько поговорить, верно? И, на этот раз, не обо мне. О тебе.

Я пожалела, что не могу сделать, как пчела, — стукнуться в ее лоб, или хотя бы постучать по нему пальцем, предупреждая: Я слежу за тобой. Будь осторожна. Не приближайся.

— Наверное, — сказала я.

— Как насчет прямо сейчас?

— Не прямо сейчас.

— Но, Лили…

— Умираю от голода, — сказала я. — Думаю, надо сходить посмотреть, готов ли обед.

Я не стала ждать, что она ответит. Идя к розовому дому, я почти физически ощущала приближение конца света. Я дотронулась до того места, где чуть раньше приклеила Черную Марию. Она уже начинала отклеиваться.

* * *

Весь дом пропах жареной бамией.[7]

Розалин накрывала на стол, а Мая погружала сердцевинки бамии в кипящее масло, вынимая те, что уже зажарились до золотисто-коричневой корочки. Я не понимала, с чего это они вдруг готовят бамию, поскольку обычно мы ели сандвичи с болонской колбасой, закусывая их сандвичами же с болонской колбасой.

У Маи не было истерик с тех пор, как Июна исполнила свой номер со швырянием помидоров, и мы жили теперь, затаив дыхание. После стольких дней затишья я опасалась, что даже такая мелочь, как подгоревшая бамия, может вывести Маю из равновесия.

Я сказала, что голодна, а Розалин предложила попридержать лошадей. Ее нижняя губа была оттянута вниз табаком «Красная Роза». Запах следовал за ней по всей кухне, как собачка на поводке, — сочетание ямайского перца, свежей земли и преющих листьев. Розалин прошла по веранде, высунулась из двери и сплюнула реактивной струйкой слюны в сторону гортензий.

Никто не умел плевать так, как Розалин. Бывало, в моих фантазиях она выигрывала чемпионат по плевкам и на сто призовых долларов мы с ней снимали номер в дорогом мотеле в Атланте. Пожить в мотеле всегда было моим заветным желанием, но сейчас, если бы мне сказали, что я могу выбирать между розовым домом и комфортабельным мотелем с подогреваемыми бассейнами и телевизором в комнате, я бы однозначно выбрала розовый дом.

Впрочем, несколько раз, по утрам, когда я только просыпалась, я видела свой старый дом и скучала по нему, но это длилось секунду или две, пока я не вспоминала, как стояла на коленях на кухонном полу, а крупа буравила мои коленные чашечки, или как пыталась обойти стороной грозовую тучу настроения Т. Рэя и вечно попадала прямо в ее эпицентр. Я вспоминала, как он накидывался на меня с криками: Иисус С. Христос! Иисус С. Христос! Сильнее всего он ударил меня по лицу в тот раз, когда я, перебив его, спросила, что означает это «С»? Быстрая прогулка по аллеям памяти — и от ощущения «отчего дома» не осталось и следа. Я предпочитала розовый дом.

Зак прошмыгнул в кухню за спиной Августы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Я хочу быть тобой
Я хочу быть тобой

— Зайка! — я бросаюсь к ней, — что случилось? Племяшка рыдает во весь голос, отворачивается от меня, но я ловлю ее за плечи. Смотрю в зареванные несчастные глаза. — Что случилась, милая? Поговори со мной, пожалуйста. Она всхлипывает и, захлебываясь слезами, стонет: — Я потеряла ребенка. У меня шок. — Как…когда… Я не знала, что ты беременна. — Уже нет, — воет она, впиваясь пальцами в свой плоский живот, — уже нет. Бедная. — Что говорит отец ребенка? Кто он вообще? — Он… — Зайка качает головой и, закусив трясущиеся губы, смотрит мне за спину. Я оборачиваюсь и сердце спотыкается, дает сбой. На пороге стоит мой муж. И у него такое выражение лица, что сомнений нет. Виновен.   История Милы из книги «Я хочу твоего мужа».

Маргарита Дюжева

Современные любовные романы / Проза / Самиздат, сетевая литература / Современная проза / Романы