Тайная жизнь растений

Однажды МакИннес провел несколько недель в Южной Индии в ашраме Рамана Мохан Махарши у подножий святого холма Аруначалам, прославленного в индуистской мифологии. Каждый вечер Махарши выходил на прогулку, и стоило ему переступить порог своей резиденции, как домашние животные, привязанные в стойлах ближайшей деревни, примерно в 800 м от ашрама, начинали вырываться из своих оков. Выпущенные на свободу хозяевами, животные неслись по дороге, чтобы сопровождать старика в его прогулке, а за ними мчались все деревенские дети и собаки.

В скором времени к процессии присоединялись дикие животные из джунглей, включая несколько видов змей. Отовсюду слетались тысячи птиц, практически затемняя собой небо. Среди них были крошечные синицы, огромные ястребы и другие птицы-хищники, тяжелокрылые грифы — и все они мирно летели вокруг Махарши во время его прогулки. «Когда он возвращался домой, — рассказывал МакИннес, — все птицы, животные и дети тихо исчезали». Создание такой атмосферы по всему миру стало бы необыкновенным свершением. Его «Ликование» помогло бы выращивать растения с улучшенными питательными свойствами, что позволило бы льву кормиться растительной пищей и не трогать ягненка. МакИннес не видит причин, почему бы такое пищевое растение не могло быть выведено каким-нибудь новоявленным Бурбанком и расти в изобилии по всему миру.

Также необходимо повысить чувствительность человека до такого уровня, чтобы убийство животных ради «охоты» стало совершенно неприемлемым, так же как и массовое убийство на ужасных скотобойнях. Качественная пища должна быть постоянно доступна всем, чтобы полуголодные и полуискалеченные люди перестали есть мясо и эксплуатировать полумертвых, больных и страдающих животных. Другими словами, нам нужно прекратить постоянно воссоздавать образ планеты скованных цепью каторжников-животных под надзором тюремщика-человека.

Все в творении взаимосвязано: то, что влияет на одну форму жизни, также влияет и на другие. «С легкостью причиняя страдание и боль другим живым существам, мы усугубляем наше собственное страдание и боль. Все творение, — говорит МакИннес, — чувствует страдания и мучения лабораторных животных, которые причиняет им человек в тщетных попытках бороться с болезнью. Все творение страдает от жутких агоний, которым подвергают вивисекционисты беспомощных существ. За любые знания по излечению болезней, полученные ценой адских мучений и смерти, придется заплатить гораздо большими страданиями в других частях Целого. Все творение страдает, когда химическими гербицидами сжигают миллионы растений».

Каждое живое существо вздрагивает от смерти убитого на войне человека или заключенного, замученного в концентрационном лагере. Точно так же каждое живое творение содрогается при гибели кролика, специально зараженного человеком инфекцией миксоматоза, или при смерти в агонии растения, намеренно отравленного токсичными химикатами. «Жизнь едина, — говорит МакИннес, — и все без исключения живые существа есть части одного целого».

Глава 19

ВОЛНОВЫЕ ПЕСТИЦИДЫ

Помните мечту Симонтона о врачах с наушниками? Они ставят диагноз, просто настраиваясь на частоту, излучаемую больными органами пациента, а лечат путем трансляции на эти органы здоровых вибраций. Эта мечта оказалась не такой уж далекой от реальности. Но этот метод не столь уж безобидный. Он может возвращать людям жизнь и здоровье, но с тем же успехом может сеять страдания и смерть. Именно поэтому политические и научные структуры поспешили спрятать эти находки в секретные архивы.

В конце девятнадцатого века сын удачливого торговца из Сан-Франциско д-р Альберт Абрамс (Albert Abrams), получивший от отца в наследство огромное состояние, отправился в Хейдельберг (Heidelberg) для изучения современной медицины. В Неаполе молодой Абрамс увидел необыкновенный фокус: знаменитый итальянский тенор Энрико Карузо щелкал винный бокал пальцем и извлекал чистый тон. Затем певец отступал от бокала и брал ту же ноту — стекло разбивалось вдребезги. Это впечатляющее зрелище навело Абрамса на мысль: а что, если он стал свидетелем работы фундаментального принципа, который можно также применять в медицинской диагностике и исцелении?

В медицинской школе Университета Хейдельберга (которую он окончил с отличием и золотой медалью), Абрамс встретил профессора де Сауера (de Sauer). Задолго до открытия Гурвичем «митогенного излучения» де Сауер ставил причудливые опыты с растениями. Профессор рассказал Абрамсу об одном своем наблюдении. Однажды, пересаживая молодой лук, он нечаянно забыл несколько вырванных с корнем саженцев рядом с растущим на одной из грядок луком. Через два дня он заметил, что лук радом с умирающими саженцами чем-то отличался от лука на противоположной стороне грядки. Причину же различия де Сауер так и не нашел. Но Абрамс был уверен, что все дело в неком странном излучении от корней лука. Это явление с луком чем-то напомнило ему феномен резонанса в случае с разбитым голосом бокалом.