Тайная жизнь шопоголика

Именно непродолжительное северное лето было тем временем года, когда Машенька могла пофорсить, так что даже зимой она покупала мюли, начисто игнорируя тот факт, что её тёплые ботинки дышат на ладан и вот-вот останутся без подошвы. Казалось, что на каждый летний день у неё был свой тщательно продуманный наряд. Сегодня она могла надеть платье беж, а к нему коралловые туфли и сумочку с тремя цветными полосками, завтра – платье-футляр оттенка чистого неба, совсем как lady in blue в одном из старых номеров журнала «Burda Moden», или струящейся чехол, цвета грозовых туч, к которому идеально подходили бабушкины аметисты в серебре, послезавтра – ещё что-нибудь, но самое любопытное заключалось в том, что ничего из всего этого, копившегося годами, Машенька не носила. Всё оставлялось на потом, для какого-то особенного случая, который всё не подворачивался. Хотя иногда она набиралась смелости и надевала что-нибудь эдакое, и тогда ей в след сворачивали головы все обыватели их заштатного городка.

Машенька тратила уйму времени, изучая ассортимент и собирая ансамбли. Процесс подборки был подобен составлению пазла: этот кусочек не подходит по цвету, этот по размеру, этот выбивается по стилю. И, когда, наконец, мозаика сходилась, можно было приступать к покупке недостающих фрагментов. Это было ещё одно увлекательнейшее занятие по азартности сродни охоте. Машеньке нравилось охотиться на вещи. Для начала следовало найти и выследить дичь, и, если цена оказывалась слишком высока, Машенька терпеливо высматривала, высиживала, выжидала многие месяцы скидку, ежедневно проверяя силки, а там уж не упускала своего случая. Она была страстным звероловом, и от трофеев её ломились шкафы.

– Может быть, переложишь свои вещи ко мне? Я подвинусь, – предлагал Машеньке муж, видя, как она тщетно пытается закрыть переполненный ящик комода, где в разных отделениях теснились сумочки, солнечные очки и прочая мелочовка.

– Не стоит, – отвечала Машенька, с усилием захлопывала дверцу и целовала мужа в бородатое лицо.

***

Привычная жизнь Машеньки начала разваливаться после смерти кота. Они жили втроём уже достаточно долго и были очень счастливы. Он, она и кот, который спал с ними в кровати, завтракал с ними, а потом отправлялся гулять и возвращался к тому времени, как Машенька и её муж приходили с работы.

Кот появился в их доме ранней весной, когда по ночам ещё случались метели. Всю зиму он, брошенный кем-то, жил в подвалах и через несколько месяцев совершенно опаршивил, оплешивел, а его голубых глаз не стало видно из-за гноя. Машенька забрала кота домой, вылечила и назвала его Эскимо из-за схожести окраса с подтаявшим мороженым.

Потом наступила четвёртая весна, установилась тёплая погода с периодическим минусом и редкими дождями, и в это время кот захворал, должно быть после того, как часами просиживал у подъезда, дожидаясь их и в метель, и в мороз, так что под ним успевала образоваться лужица. Эскимо так и не избавился от привычки навещать подвалы, любил погулять, и от него несло совсем так же, как от местного бомжа Белокозова. Тошнотворный запах мочи въедался во всё, к чему кот прикасался своим шерстяным боком. Кота приходилось часто купать, и когда его шерсть высыхала, брюхо почему-то всё равно оставалось немного влажным. Машенька заподозрила неладное, но у неё на ту пору не было времени разбираться со всем этим, и когда однажды поутру она выпустила кота во двор, то поняла, что никогда его больше не увидит. Они посмотрели друг на друга на прощание и разошлись. Восемнадцатого марта Эскимо к ужину не вернулся, и Машенька была уверена, что он ушёл умирать, и за следующую неделю она успела смириться с его утратой.

И вот в один день вернулись и зима, и кот. Эскимо был в ужасающем состоянии. И хвост, и задние лапы были черны от грязи и мочи, и он едва мог стоять, но вернулся домой, чтобы умереть и плакал, пока муж Машеньки нёс его домой. Машенька не оставляла надежду и как могла боролась с болезнью, но уже ничего нельзя было поделать: он не ел, не пил и слабел с каждым днём.

Так прошла ещё одна неделя. И вот в канун католической Пасхи, он вдруг начал кричать… Машенька проиграла в этой битве со смертью, и ей стало так страшно, что она поспешила уйти в магазин за продуктами, а когда вернулась, всё было кончено. Его глаза – голубая безмятежность – с широко распахнутыми от ужаса зрачками застыли навечно… Машенька проплакала весь день, а когда вечером из командировки спешно вернулся муж, они плакали вдвоём.

Беда не приходит одна, и над Машенькой начали сгущаться тучи. Вдруг оказалось, что в стране слишком много библиотекарей, значительно больше, чем читателей, поэтому последовала модная вещь оптимизация, и её работа как систематизатора и каталогизатора оказалась никому не нужной, а книжку может и уборщица выдать.