Тайник

— Эстер, — окликнула девочка и, добавив что-то на непонятном языке, показала на лестницу.

— Хочешь пойти со мной? — спросила Эстер.

Цыганка кивнула. Эстер сунула пистолет в мешок и принялась собирать все свидетельства своего пребывания здесь. Убрала чернильницу в шкаф, положила все принесенное с собой в мешок. Подумала, что делать с журналом. Завернула его в клеенку, чтобы спрятать в тайник. Открыла и увидела шкатулку с колье. Эстер совсем о нем забыла. Но сейчас оно может пригодиться.

Она открыла крышку шкатулки, вытащила звездную цепь. Сердце, как всегда, радостно сжалось при виде драгоценности. Эстер поспешно расстегнула плащ и надела колье на шею, краем глаза наблюдая удивление Роуэн. Шкатулка легла в мешок, но тут возникла проблема, как втиснуть журнал в тайник.

Девушка в нерешительности огляделась. Журнал, свидетельство открытия, бесценен, но принадлежит дому.

«Оставлю его в шкафу. Никто не узнает, сколько он пробыл здесь», — решила Эстер.

Она положила журнал на стол и вырвала страницы, написанные за последние несколько дней. Завернула в клеенку и положила в мешок. Потом, в последний раз оглядев комнату, спустилась вниз за цыганкой.

Шел густой снег, хотя ветер улегся. Они нагрузили маленькую тележку и пошли через поляну, зная, что снег заметет следы. Один раз Эстер поскользнулась, упала, и когда Роуэн помогала ей вставать, колье упало на землю. Держа в зубах перчатку, Эстер поискала колье, зацепившееся за кружево платья, рывком высвободила и сжала в руке, как почти четырнадцать лет назад.

Девочки исчезли в лесу. Единственным доказательством пребывания Эстер в башне была маленькая золотая звездочка, подмигивающая в слабом свете.

Проснувшись, Саммер обнаружила, что лежит под деревом, свернувшись клубочком. Ранние рассветные лучи только-только начали проникать сквозь листву. Она проснулась от холода. Остатки сна улетучились от страха и удивления. Саммер села и с плачем позвала мать. Но никто не ответил. Тогда девочка бросилась на землю и свернулась подобно гусенице, ожидающей, пока минует опасность. Слезы текли по щекам. Некоторое время она то засыпала, то просыпалась. Затем ощутила легчайшее прикосновение к плечу, как ласка упавшего листа.

«Мама?»

Она подняла голову, но сначала никого не увидела. Потом услышала смешок и уловила движение за соседним деревом.

«Нет, не мама».

Любопытство перевесило страх. Саммер встала. Ребенок, — если это ребенок, — перебежал под второе дерево, но Саммер уловила движение и не видела самой девочки — она только чувствовала, что это девочка.

— Кто ты? — окликнула Саммер. И тут же пролепетала: — Я хочу маму.

Девочка, кажется, поманила ее, потому что листья пошевелились, снова раздался смешок, уже дальше по тропе. Саммер пошла за ней.

— Куда мы? — спросила она.

Девочка не ответила. Свет стал ярче, птицы громко пели, и Саммер почти успокоилась. Она не знала, куда ведет ее девочка, но понимала, что все будет в порядке. Представила лицо мамы и твердо уверилась, что скоро ее найдет. Однажды, когда Саммер потерялась в супермаркете, Клер сказала:

— Дорогая, не волнуйся. Даже если поймешь, что заблудилась, знай: я всегда ищу тебя.

«Мама ищет меня и непременно найдет. А пока что девочка, которую я никак не могу разглядеть, помогает мне».

Они гуляли вместе целый день. Девочка показала Саммер, где растет ежевика и течет чистая вода. Они играли в прятки и догонялки и даже выстроили плотину в мелком, весело журчащем ручье. Иногда Саммер сознавала, что по-прежнему разлучена с близкими, и снова начинала паниковать и плакать, а девочка успокаивала, делала все, чтобы Саммер улыбнулась. Когда снова настал вечер, она, обессиленная, опустилась на мох, и девочка прикрыла ее сухими листьями.

Утром в понедельник — не то чтобы она знала, что это понедельник — ее разбудил шум проезжающей машины. Оглядевшись, Саммер увидела, что лежит у дороги. Девочка-призрак исчезла. По другую сторону шоссе раскинулся цыганский табор. Она даже увидела Лайзу, сидящую на ступеньках фургона. Цыганка читала газету и ела тост.

Саммер, неожиданно растерявшая храбрость, не знала, что делать. Облегчение и страх одолевали ее. Она уселась на траву и заплакала.

Послышался рев очередной машины и звуки музыки. Автомобиль замедлил скорость, музыка замолчала, и мужской голос окликнул ее:

— Эй, с тобой все в порядке?

Девочка подняла на незнакомца ошеломленные глаза.

«Какая чудесная спортивная машина! Мой любимый голубой оттенок», — автоматически подумала Саммер.

Крыша авто опущена, маленькая собачка непонятной породы стоит на заднем сиденье, машет хвостом.

«Я всегда хотела такую», — вздохнула Саммер.

Водитель, блондин с волнистыми светлыми волосами, как у нее, и в черных очках, сразу ей понравился, особенно улыбающееся лицо и курносый нос. Но мама предупреждала, чтобы Саммер не смела садиться в машину даже к знакомым людям. Только этот человек не попросил ее сесть в машину.

— Мне жаль, что тебе грустно, — сказал он. — Ты живешь там? — Он показал на табор.

Саммер покачала головой и прошептала:

— Хочу к маме.

Незнакомец немного подумал.