Тайник

Рядом с отцом стоял столик, на котором лежали большая тетрадь, еще одни карманные часы и какие-то инструменты странной формы. Он взял один, поднял к небу и вслух прочитал цифры, которые тут же записал в тетрадь и повторил несколько раз.

— Готово, — произнес он наконец.

Глянул на часы и положил перо в стаканчик. И уже хотел отойти, но меня одолело страстное желание.

— Можно мне посмотреть? — выпалила я, забыв о застенчивости.

Он с недоумением уставился на меня, но тут же пожал плечами:

— Почему бы нет?

Мне пришлось забраться на табурет, а он держал меня за талию.

Я прижалась глазом к телескопу. Сначала все было как в тумане, но потом я приспособилась, потому что увидела яркую вспышку голубоватого света. Лицо звезды.

Я невольно вскрикнула.

— Что ты видишь? — спросил отец и, в свою очередь, взглянул в телескоп.

— Вега, — пробормотал он. — Одна из самых ярких звезд на небе. Это часть созвездия Лиры.

— Волшебная лира Орфея, — выдохнула я. — Мисс Грингейдж читала нам историю Орфея, искавшего в подземном царстве свою возлюбленную Эвридику.

— Ты знаешь историю? — поразился он.

Я кивнула.

— Лиру подарил ему отец Аполлон, и его игра зачаровывала людей и диких зверей.

Это по какой-то причине изумило его еще больше. Он отрегулировал телескоп.

— Вот, смотри. — Отец показал на небо. — Цепочка из четырех звезд, и слева цепочка из шести. Видишь?

— Кажется, да.

Он позволил мне снова посмотреть в телескоп, чтобы увидеть туманность в созвездии Геркулеса.

— Геркулес. Ты знаешь о Геркулесе?

Я не знала. Последнее время мать мисс Грингейдж требовала, чтобы та читала нам Библию. Я знала о Ное, об огромном ковчеге и Иове, покрытом язвами.

— А на небе есть Ноев ковчег? — спросила я.

Он удивился, но, поняв, что я спрашиваю искренне, покачал головой:

— Нет. Названия звездам были даны намного раньше, чем жил Ной. Силач Геркулес был помещен своим отцом Юпитером на небо за его двенадцать подвигов.

Отец прикрыл парусиной телескоп, разобрал подзорную трубу и принялся собирать инструменты.

— Захвати журнал, — попросил он. Я прижала журнал к груди свободной рукой и стала спускаться вниз. Помогла ему разложить инструменты на столе в комнате, после чего он потушил фонарь и взял другой, чтобы освещать дорогу.

— Как я понял, тебя зовут Эстер? — осведомился отец, поворачивая в двери большой железный ключ.

— Иногда Эсси, сэр.

— Я предпочитаю «Эстер».[2]В честь моей матушки. Это имя прекрасной еврейской королевы.

Я поклялась про себя никогда больше не становиться простой Эсси. Только Эстер.