Тайник комиссара

Из своего аккуратного рюкзака он выложил на траву прибор, похожий на фотографический аппарат, только с наушниками, клеенчатый сверток, застегнутый ремешком с эмблемой: летящий большекрылый змей… «Оболочка там от шара», — догадался Петька. В кожаном круглом, как бутылка, футляре оказался маленький, окрашенный серебряной краской баллончик. На нем тоже стояла эмблема: Змей Горыныч с открытой зубатой пастью. Из левого кармана рюкзака Мулеков вытащил желтую, всю в дырах, самодельную карту, развернул.

— Этой карте, ребята, цены нет, ей памятник нужно поставить, она вывела меня на верный путь. — Мулеков сморщил губы: — Не она, конечно, а ее хитрая шифровка. Видите надпись СЛУ. Что это такое? — Хорей развел коротенькими руками. — Сам черт не разберет, а я вот, старый геолог, разобрался. И еще одной вещице я поставлю памятник. — Он вытащил из рюкзака сверток и развернул материю.

Петька чуть не вскрикнул. Это была тетрадь Петькиного отца. В нее отец когда-то тщательно записывал все известия об исчезнувшем отряде Быль-Былинского. К счастью для Петьки, да и для всего его отряда, что он не назвал своей фамилии Мулекову. Потому что на обложке тетради стояла отчетливая роспись Петькиного отца. Хорек погладил тетрадь сморщенной ладошкой.

— Случайно ее забрали у одного бандита. В сговоре был с моим проводником. Ишь, роспись свою поставил «Жмыхин»!

Тимка заметил, как гневно сошлись брови у Петьки, как он полез рукой в карман, но Таня, как бы нечаянно прикоснулась к нему и сказала:

— Петька, почему в твоей фамилии пишется буква «и», а не «е», Витров, лучше было бы Ветров, а то Витров.

Петька мгновенно понял, что чуть не совершил свою последнюю в жизни ошибку. Как бы нехотя он ответил:

— А у тебя-то фамилия — Котельникова, подумаешь, котелок какой-то!

— Не придирайся ко мне, — миролюбиво сказала Таня, — фамилию не я придумала, а кто-то в далекой древности.

Разложив копченое мясо, Мулеков тяжелый рюкзак взял себе на плечи, а легкий мешок, с веревочными лямками дал Петьке и Тимке.

— Несите по очереди. А ты, Танюшечка, неси баллончик и свою игрушку, — он рукой показал на арбалет. — Баллончик неси осторожней, ударишь — нас всех поднимет к небесам. Ясно? Ну, с богом тронулись!

Мулеков шел быстро. Даже на подъемах не сбавлял шага. Он ловко проскакивал между колючими елками, уклонялся от торчащих сухих коряжин, прыгал с кочки на кочку, как молодой козел. Когда Петька, выливая воду из ичига, отстал, Таня тихо его спросила:

— Может, баллон или оболочку «нечаянно» уронить где-нибудь в ущелье?

— Не надо. Как же золото доставать будем?

— Петька, у него пистолет и кинжал!

— Ничего, справимся, будь только осторожней!

Тропа пошла круто в гору и превратилась в настоящую дорогу, как будто здесь прошла целая лавина диких лошадей. Трава была выбита, и глина слегка пылила под ногами ребят.

— Откуда дорога взялась? — спросила Таня.

— Не дорога это, а звериная тропа. Здесь, — Хорек маленькой рукой показал куда-то в небо, — будет горный перевал. Прямо в облаках шагать будем. Тут, ребятишечки, звери и переходят из одной горной системы в другую. Ночью опасно — затопчут, а если хищники будут — сожрут, костей не оставят.

Вскоре идти стало так трудно, что ребята останавливались через каждые два-три метра. На ровную площадку перевала, где влажным туманом стояли облака, Мулеков поднялся первым. Он сел на камень и спокойно ждал, когда к нему докарабкаются Тимка, Петька и Таня. Он не пытался им помочь. Только когда Таня, оступившись, едва не полетела вниз, Хорек ласково сказал:

— Танюшечка, осторожнее надо, свалишься туда, — он показал на дно ущелья. — Что мы будем делать без баллончика? — Когда Таня выбралась к нему, он забрал у нее свою «сумочку», надел себе на правое плечо. — Тут ему будет спокойнее.

Он поправил лямку рюкзака, пощупал за пазухой пистолет и, не глядя на ребят, быстро полез вверх на седловину хребта.

— Мы еще не отдохнули, подождите, пожалуйста, — попросила Таня.

— Все скоро отдохнете, — прокричал он в ответ откуда-то из тумана.

Тимка забеспокоился.

— Пойдемте, а то удерет от нас.

— Не удерет, мы ему зачем-то нужны. — Петька посмотрел на темные камни; вдруг схватил мешок и бросился вперед: — Ребята, быстро за мной. Он нарочно ушел, чтобы там без нас по рации поговорить.

Туман немного рассеялся и внизу можно было рассмотреть тайгу. Она была так далека, что отсюда казалась мягкой зеленой ватой. Петька первым увидел Хорька. Он сидел, прижавшись к скале спиной, склоняясь над своим рюкзаком. На рюкзаке стоял маленький приборчик, похожий на фотоаппарат. Тонкий, словно бы шелковый шнур тянулся от аппарата к наушникам, которые были на голове Мулекова. Почти касаясь сухими губами мягкой металлической сеточки на аппарате, он монотонно повторял: «Цунами, Цунами, я — Прозелит, отвечайте». Таинственный Цунами, по-видимому, молчал, потому что Хорек переключал какой-то рычажок и повторял это же на другом языке: «Ахтунг, ахтунг! Их бин Прозелит, антвортен, антвортен! Цунами — антвортен!».