Тайное имя — ЙХВХ

— Можете назвать ребенка Авшаломом.

Циля лишилась чувств, Това подхватила лэкэх, Насер побежал за помощью — они уже подъехали. Какие-то люди окружили коляску: «Что? Что случилось?»

Это каждый раз по-разному. (В Ришон ле-Ционе, неоднократно уже упоминавшемся, соседка знакомой врачихи, марокканка, всю ночь после оповещения кричала, а у врачихи и у самой муж в это время был в Ливане.) Семья в приготовлениях к великому часу: грядет брит мила — заключение союза обрезания между их восьмидневным сыном и Господом Сил. «Боже, но почему это должно было открыться сейчас?» — твердил про себя убежденный атеист Наум Вильбушевич, отец младенца. И Суся в том же духе: «Эта зихрон-яковская специально явилась в синагогу». У Суси были тяжелые роды, тяжелая беременность, и что она сегодня здесь, дорогого стоит. Суся с ненавистью глядит на оповестительницу.

На миру чья смерть красна? Если сына, то сюжет обретает языческие черты. Эйндорская волшебница заколдовала Фаню Файнберг, превратив ее в металическое изделие, снабженное заводом. Живая плоть этого бы не вынесла. А железная Фаня спросила железным голосом: «Как это произошло?»

Това повторила рассказ Лишанского, и некому при этом было крикнуть ей: «Прикуси язык!» Арон далеко, Авшалом еще дальше. Зато Ёсику только этого, может быть, и надо: к обезглавленной НИЛИ приставить свою голову. Любой ценой. Вплоть до ее потери.

Значит, требовалось передать британцам срочное сообщение. Это должен был сделать Ёсик Лишанский, но Авшалом настоял на том, чтобы пойти вместе с ним, так надежней. Они уже были у цели, как откуда ни возьмись бедуины с конскими мордами (пригнувшиеся к шеям лошадей, дурной знак). Проводник бросился бежать по направлению к ним.

Ёсик выстрелил в предателя. Завязалась перестрелка, в ходе которой Авшалом был ранен. «Уходи, оставь меня, — прошептал он. — Ты обязан добраться до англичан… я умираю… когда увидишь голубую звезду над Сионом, вспомни обо мне…» Лишанский и сам был тяжело ранен. Из последних сил дополз он до английских позиций, где его, изрешеченного пулями, истекающего кровью, подобрал новозеландский патруль.

Брит мила — ашкеназийское произношение «брис мило» — суровая венчальная церемония, в которой обычай подносить присутствующим угощение не меняет сути дела. Поэтому никакой траур не может отменить дефлорации человека Богом в восьмой день его жизни. Все происходило по заведенному порядку. Това-Тойбэ, тем, что принесла в клюве вместо оливковой ветви похоронку, сорвала приличествующий нашему времени покров иносказания с племенного таинства, свершаемого бородатыми мужами над крошечным младенцем с помощью ножа. Те

сно обстояли они, заслонив от недостойных женских глаз восседающего на стуле мужчину с младенцем, которого он держит на коленях, распялив. Моэль достает орудие своего ремесла, смачивает губы младенца соком благословенной лозы. Рав Тувия Зайдельсон, почтенный уже в силу своего возраста, стоит рядом.

— Благословен ты, Господи наш Боже, Царю вселенной, освятивший нас Своими заповедями и давший нам заповедь обрезания, — с этими словами моэль склоняется над восьмидневным младенцем.

По исполнении заповеди все хором произносят:

— И как вступает он в брачный союз с Тобою, так же познает он Тору под хупою, влекомый к благим делам.

Моэль берет в руки кубок с вином.

— Благословен ты, Господи наш Боже, Царю вселенной, сотворивший ягоды виноградной лозы.

Опускает кубок и продолжает:

— Боже наш и отцов наших, сбереги это дитя ради отца и матери его. И наречется он в Израиле именем… — бросил взгляд на атеиста Вильбушевича, тот кивнул, — Авшалом бен Нахум (Авессалом, сын Наума), да не нарадуется отец на свое потомство, а мать на плод чрева своего. Славьте Господа своего, ибо Он щедр и милосердие Его вечно, и вечно хранит Он в памяти Своей союз, заповеданный на тысячу поколений…

Для Фани Това посланница от Авика, последняя ведущая к нему ниточка. Не уходи, не исчезай. Но Эйндорская волшебница не может вызвать ни тень Авшалома, ни тень Самуила, ни чью-либо еще. Това всего лишь впечатлительная девушка-сиротка, начитавшаяся разных умных и не очень умных книжек.

— Он так хотел быть с отцом на фото, и не было ни одного, где они вместе, — сказала Фаня. — Тогда он сфотографировал себя сам и склеил с фотографией Лёлика.

А теперь Лёлик и Авик вместе.

^{Исраэль (Лёлик) Файнберг с сыном.}

^{Фотомонтаж Авшалома Файнберга}

«Нааман — смерть моя»

— Оповестила, — сказала Това с невозмутимым, как стена, лицом. Невозмутимость — мачеха впечатлительности, а Това сирота.

На обратном пути ее укачало, и она проспала всю дорогу. В Зихрон-Якове она удивилась, увидев Сарру, но ясновидящим удивляться нельзя под угрозой дисквалификации. Это тоже надо учитывать.

Сарра ни о чем не расспрашивала: и без того все ясно. Кроме кромешного ада да материнских проклятий в ее адрес, что там еще могло быть?

— Я буду жить в Зихроне, а Лишанский будет жить в Атлите, — сказала она Насеру. — Ты голоден? Я сейчас распоряжусь.