Тайное становится явным. ЦОС ФСБ уполномочен заявить

С первых шагов я уяснил основное — мы и прикрытие Комитета, и его, если хотите, лицо, а также, по тем временам, единственный канал легального взаимодействия с творческими организациями, издательствами и средствами массовой информации. Последующая трансформация Пресс-бюро в Центр общественных связей была и велением времени и попыткой укрепить надвигающиеся, а это чувствовалось, угрозы деятельности Комитета, фальсификации его истории. Пресс-бюро же тех времен было достаточно привилегированным подразделением, как по положению в системе, так и по возможности влияния в творческой среде, проведении, линии на усиление контактов вовне. Кураторство со стороны высшего руководства эти возможности расширяло, а также сокращало бюрократическую цепочку при принятии решений.

Естественным был и подбор кадров. Обязательным было наличие значительного оперативного опыта, способности разбираться в вопросах литературы и искусства. Поощрялось неформальное общение и взаимодействие с писателями, кинематографистами и журналистами. При этом достаточно жестко соблюдался принцип — мы не критики и не цензоры, но то, что касалось истории и деятельности органов государственной безопасности, — здесь приоритет был за нами. Что имелось в виду? Ни одна рукопись или сценарий кинофильма по чекистской тематике не принимались к производству без рассмотрения их в Пресс-бюро. Несмотря на жесткий регламент рассмотрения таких материалов, мы успевали получить квалифицированные замечания и рекомендации от оперативных управлений, а также наших архивистов по фактической стороне описываемых событий или лицах, принимавших в них участие. По-своему опыту знаю, что многие авторы были признательны за такую помощь. Сложности возникали лишь в тех случаях, когда некоторые авторы, люди своеобразные, а иногда и капризные, считали, что мы своими замечаниями вмешивались в их творческий процесс. Тогда требовались и такт, и твердость, образно говоря, нужно было «бить фактом». Помню встречу с известным ученым и популяризатором науки Львом Кокиным, который хотел написать книгу в серии «Пламенные революционеры» об известной деятельнице времен гражданской войны, в тридцатые годы репрессированной, жене одного из видных деятелей государства.

Интерес к ее судьбе был проявлен и работниками нашего архива. Но документы показали, что при всей трагичности судьбы предполагаемой героини, она была в те далекие грозные годы гражданской войны агентом одной из иностранных разведок. После ознакомления с архивными документами о ее враждебной деятельности против своей страны автор не стал писать о ней книгу.

Вспоминается и такой случай: Пантелеймон Пономаренко — известный руководитель партизанского движения в годы Великой Отечественной войны и 1 секретарь Компартии Белоруссии долго работал над воспоминаниями о тех годах. Не помню, сам ли он, или его родственники предложили их одному издательству. Скупая и хронологичная работа подкупала правдивостью и уважением к памяти партизан. В то же время автор настолько увлекся, что на многих страницах описал способы изготовления подручными средствами подрывных устройств, технологии их закладки.

Одним словом, получалась инструкция по спуску под откос поездов и взрывов зданий. Странно об этом сегодня вспоминать, но тогда эти страницы вызвали резкое неприятие всей книги, несмотря на авторитет ее автора. Помню, книга тогда все же вышла в двух томах, но уже без «инструкций по взрывам». Это лишь эпизоды из повседневной нашей тогдашней жизни и работы. А была она, право, интересной. Василий Ардаматский, Юлиан Семенов, Ростислав Самбук, Теодор Гладков, Алексей Баталов, Регимантас Адомайтис, Георгий Жженов, Юрий Соломин, Георгий Юматов, Александр Михайлов, Людмила Чурсина, Вячеслав Тихонов, Вахтанг Кикабидзе — вот далеко неполный список лауреатов премии КГБ СССР в области литературы и киноискусства: со многими из них мне приходилось часто встречаться как секретарю Комиссии КГБ СССР по премиям. Это было незабываемое время. Говорят, когда Юрию Владимировичу Андропову доложили о проекте Постановления ЦК партии об учреждении премий нашего ведомства и показали образцы диплома и нагрудного знака, он, якобы, скептически заметил: «Вы думаете, кто-нибудь открыто этот Знак будет носить?» Но время показало обратное. Недавно в одной передаче Вахтанг Кикабидзе рассказал о неожиданной жизненной ситуации, в которую он попал, и нужно было как-то из нее выходить. Заявил о своем лауреатстве за кинофильм «ТАСС уполномочен заявить» и в подтверждение показал наградной Знак нашего ведомства. Недоразумение сразу развеялось. Значит, уважаемые люди страны с гордостью носили лауреатский знак КГБ СССР.