Тайное учение даосских воинов

Хотя я и не пытался играть со своими знакомыми и вел себя, как всегда, естественно, доброжелательно и честно, они все равно после введения их в курс дела воображали меня монстром, манипулирующим их мыслями и чувствами. Меня расстраивала тотальная психологическая безграмотность нашего населения и абсолютное нежелание воспринять какие-то элементарные основы общения, и я сказал об этом Ли.

- Не печалься о них, лучше радуйся за себя, - спокойно ответил он. - Знание дает силу, но оно же делает и одиноким, потому что только равный тебе может понять тебя. По мере обучения ты все дальше будешь уходить от людей в своих чувствах и сознании, но наука общения позволит тебе с легкостью понимать и предсказывать их и получать наслаждение от контактов с людьми, потому что на своем пути воин жизни всегда выбирает радость, а не печаль.

- А как ты сам относишься к человечеству? - спросил я.

- Если говорить правду о моем отношении к человечеству, то я отношусь к нему со смешанным чувством восхищения, жалости и отвращения. История человечества - это в основном история глупости и жестокости. Слишком мало в ней светлых и мудрых страниц. Я испытываю жалость к глупцам и отвращении к жестоким. Но это не выраженные чувства. Это - всего лишь неяркий эмоциональный фон моего отношения к человечеству в целом. К каждому же конкретному человеку я отношусь с подобающим уважением, потому что он - такая же загадка природы, как ты, я, земля или вселенная. Я уже говорил тебе, что для воинов жизни существует незыблемое правило: "проявляй уважение к тем, кто достоин его, ибо в этом нет ничего постыдного; проявляй уважение к тем, кто жаждет его, ибо в этом нет ничего трудного; проявляй уважение к тем, кто недостоин его, если это тебе позволят обстоятельства, ибо в каждом есть что-то достойное уважения".

- В чем же проявляется уважение к человеку, когда ты заставляешь меня, например, распугивать людей на улицах или обманывать их, выпрашивая у них деньги? - спросил я.

- Ты путаешь внутреннее уважение и внешние проявления уважения. Воины жизни всегда сохраняют внутреннее уважение к человеку, даже в ситуации, когда обстоятельства не позволяют проявлять внешнее уважение. Ты учишься, но учишься ты не тому, как презирать, унижать или обманывать невинных граждан. Ты изучаешь механизмы человеческого поведения и, поскольку научиться можно только через практику, ты действуешь, сохраняя внутреннее уважение к человеку в тех случаях, когда внешнее проявление уважения невозможно.

Во время одной из наших последующих встреч, когда мы беседовали о "Вкусе плода с дерева жизни", методиках поедания плода и общения. Ли заметил, что я куда-то тороплюсь, не говоря об этом, и внутренне разрываюсь между желанием пообщаться с ним и успеть на назначенное свидание. Учитель внимательно посмотрел на меня со своей обычной ехидной усмешкой и неожиданно заявил:

- Да успеешь ты к своей дылде круглолицей.

- Ты что, следишь за мной? - оторопел я.

- Нет, я просто читаю у тебя в мозгу, - с невинным видом сообщил Ли.

- Тогда прочти еще что-нибудь.

Он с явным удовольствием начал описывать дом, в который я прихожу, его обстановку и как я с ужасом жду каждый раз появления родителей своей подружки.

- Мне кажется, что ее отец - какой-то важный чиновник, - сказал он, мимикой и голосом подражая профессиональным гадалкам. - Точно, он служит в правоохранительных органах и, возможно, имеет чин офицера. Мать девушки очень строгая и бесконечно любит свою дочь.

Ли начал в мельчайших деталях описывать обстановку прихожей.

- Так вот ты заходишь, заходишь, заходишь, - повторял он, внимательно глядя на меня. - Прямо перед тобой вешалка, влево и вправо уходят двери, снизу с левой стороны подставка для обуви. Туда ты ставишь свои ботинки...

Ли говорил и говорил.

Как я узнал впоследствии, суть этого упражнения заключалась в том, что Ли извлекал информацию из моего подсознания не только телепатически, но и визуально, втягивая меня своим рассказом в воспоминания о ситуациях и наблюдая за моими мимолетными идеомоторными реакциями, к которым он был исключительно чувствителен. Подрагивания век, глаз, незаметные движения моих рук позволяли ему еще точнее воспроизводить и описывать образы, возникающие в моей памяти.

Ли рассказывал об одной из моих подружек, к которой в то время я испытывал самые теплые чувства. Он все угадал совершенно точно. Девушка была дочерью полковника милиции, высокого роста и, как Ли пошутил, соответствовала мне по размеру. Меня привлекала ее доброта и нежность, я был действительно влюблен, но понимал, что проза жизни сильнее моих чувств, и не хотел обрекать ее и себя на тяготы совместного существования, хотя, конечно, самым решающим фактором в наших отношениях было то, что я никогда бы не смог пожертвовать учением и следованием по пути воинов жизни ради зарождающейся любви.