Тайное учение даосских воинов

По мере обучения аромат плода становился для меня все более реальным и осязаемым. Я научился классифицировать ароматы других людей и на основе этой классификации предсказывать их поведение и реакции. Ли говорил, что обычный человек имеет устойчивый аромат, слегка изменяющийся в процессе его жизни, но воин жизни меняет свой аромат, когда захочет и как захочет, и поэтому он недоступен для обычного понимания и непредсказуем.

— Сейчас ты попробуешь внутренне притягивать и отталкивать людей, — сказал Ли.

— Как это делать?

— Просто встань на углу. Для того чтобы отталкивать людей, представь, что от тебя исходит могучая сила, распространяющаяся во все стороны. Твое лицо должно быть жестким, ты чувствуешь почти наркотическое перевозбуждение, в тебе кипит злоба на весь мир, но лицо застыло, как каменное, пытаясь сдержать внутренний напор. Ощущение звериной силы и агрессивности будет отпугивать от тебя людей.

Я встал на углу и начал моделировать ощущение силы, растекающейся во все стороны, а также нетерпения и агрессивности, зажатых внутри под большим давлением. Мое лицо окаменело, и я, чуть сдвинув брови, бросал на проходящих мимо жесткие взгляды, пристально разглядывая их. К моему удивлению, я заметил, как прохожие старались пройти как можно дальше от меня и жались к самой кромке тротуара. Несколько человек, неожиданно изменив траекторию движения, перешли через дорогу, хотя я просто стоял, молча и не делая никаких движений, и даже не смотрел на них. Видимо, исходящая от меня агрессивность действительно отпугивала людей.

Совершенно неожиданной оказалась для меня реакция старушки, которая вдруг, потрясая зонтиком, правда, на достаточно безопасном расстоянии, начала кричать, глядя на меня, что-то про бандитов, которые заполонили улицы наших чудесных курортных городов, и про родную милицию, которая, как всегда, неизвестно куда смотрит.

На следующем перекрестке я учился притягивать людей. Я стоял, расслабленный и благожелательный, лучась добротой и счастьем. Меня просто атаковали десятки людей, спрашивая о чем-нибудь. Один старичок алкоголик прицепился ко мне, как репей, не столько стремясь стрельнуть денег на выпивку, сколько для того, чтобы поделиться со мной своей горькой участью, неприятностями с дочкой и прочими житейскими проблемами. Я, продолжая играть свою роль, терпеливо выслушивал его долгое, запутанное повествование, памятуя об инструкциях, которые давал мне Ли.

— Ты должен уметь выслушивать людей внимательно, терпеливо и благожелательно, — говорил он, — уметь, когда хочешь, завязать разговор с любым человеком и, если нужно, выйти из разговора. Для этого необходима практика. Никогда на проявляй признаки нетерпения, выслушивая человека. Если же ты хочешь прекратить разговор, ты должен в зависимости от ситуации выбрать или приличную или агрессивную форму выхода из разговора. Иногда достаточно, даже не взглянув на человека, внутренне передать ему ощущение агрессии, чтобы дать понять, что разговор закончен, и заставить его первым прекратить общение. Но, выбирая агрессивный вариант выхода из разговора, ты всегда должен помнить о будущем, понимая, что этот человек еще может пригодиться тебе в какой-либо ситуации, может стать твоим врагом или другом. Поскольку один из принципов воинов жизни — не создавать себе врагов, я обычно пользуюсь приличной формой выхода из разговора, если это мне позволяют обстоятельства.

Любопытной была реакция моих знакомых, когда я, не упоминая о Ли, рассказывал им об этой теории общения. Обычно они реагировали со страхом и резко негативной оценкой. Больше всего почему-то раздражались женщины, обвиняя меня в неискренности и нечестной игре с их чувствами.

Я пытался объяснить, что все люди непроизвольно играют и притворяются не теми, кто они есть на самом деле, поскольку нас с детства учили врать и подавлять свои самые естественные чувства и эмоции. Я говорил, что игра — это неотъемлемый элемент и издержки общения, что от этого никуда не деться, и поэтому естественно и нормально понимать механизмы человеческого общения и управлять ими.

Но пытаться убедить в чем-то, что ей не нравится, даже умную женщину, все равно, что плевать против ветра, и я лишний раз убедился, насколько прав был Ли, утверждая, что говорить человеку чуждую и неприятную для него правду — это преступление против себя самого, против правды и против того человека.

Я понял, что лучше не стоит рассказывать другим людям о механизме упражнений с ароматом плода, потому что они принимают это слишком близко к сердцу, замыкаются в себе и начинают анализировать каждое твое слово и жест, чувствуя себя препарируемыми лягушками, участниками какого-то оскорбительного для них психологического эксперимента, хотя я воспринимал это гораздо проще и спокойнее, как интересное упражнение, без опасений, подозрения или неприятия.