Таинства Церкви

Безусловно, для того, чтобы возродить сегодня полноценную предкрещальную катехизацию, необходим комплексный подход к этой проблеме, который учитывал бы все многообразие ее теоретических и практических аспектов. Особого внимания заслуживает вопрос о церковно-приходской общине как субъекте катехизации. Полагаю, тем не менее, что основную функциональную нагрузку в деле возрождения единого таинства научения и Крещения (Мф 28. 19) должно понести на себе само богослужение Крещения, которому необходимо вернуть его центральное смысло- и формообразующее место в церковной жизни. Это значит, прежде всего, что таинство Крещения должно перестать быть частной требой и вновь обрести свое общецерковное значение. В Крещении и Миропомазании человек не только соединяется со Христом и получает дар Святого Духа индивидуально, только для себя и своего спасения, но и становится членом Церкви, семьи Небесного Бога Отца. По слову св. апостола Павла, все мы одним Духом крестились в одно тело

(1 Кор 12. 13). Ничто не препятствует нам уже сегодня попытаться вернуть Крещению характер общецерковного торжества, совершаемого в собрании всей церковно­приходской общины и приуроченного к величайшим церковным праздникам — Пасхе, Пятидесятнице, Рождеству и Богоявлению. Без риска ошибиться можно прогнозировать, что на просьбу настоятеля прийти в храм еще и на чье-то Крещение, спустя несколько часов после окончания рождественской или пасхальной Литургии, откликнутся единицы из сотен прихожан. Это и понятно, поскольку Крещение отсутствует и в их личном духовном опыте, и в храмовом благочестии. Но если интегрировать чин Крещения в Божественную Литургию — что было, согласно древним византийским образцам, успешно сделано несколько лет назад специалистами из Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного университета[185]

, — то и сами пастыри, и церковный народ постепенно начнут понимать, что Крещение — это таинство столь же важное, как и Евхаристия, так как оно является ее частью и неотделимо от нее. С осознанием важности Крещения постепенно придет и осознание необходимости подготовки к нему — сначала постом, молитвой и покаянием, как перед Причащением, а через некоторое время — и последовательным наставлением в христианской вере.

Возможно, предложенная мной стратегия возрождения предкрещальной катехизации через интеграцию самого чина Крещения в Евхаристию может показаться несколько механистичной и внешне-формальной. Но ведь и внешняя форма является не только вместилищем содержания или его выражением, ее значение этим не исчерпывается. Форма способна и созидать содержание, так же, как регулярное и терпеливое повторение молитвословия в конечном итоге созидает в сердце молитву — живую и уже не только внешне-формальную. Во всяком случае, Крещальная Литургия позволила бы нам не только вернуть Крещение в соборную литургическую практику Церкви, возродив тем самым древнюю традицию, но и способствовала бы осознанию всей значимости совершаемого таинства. Отсутствие же или слабая степень такового осознания и являются, как я попытался показать, одной из основных причин современного упадка и кризиса предкрещальной катехизации.

Протоиерей Игорь Цветков (КазДС).

Десятый Член в общем контексте Символа и в связи с девятым Членом

Исключительно концентрированный текст Никео-Цареградского Символа веры содержит в своих двенадцати Членах четыре предмета веры, два предмета чаяния и один — исповедания, т. е. признания, согласия и принятия. Этим последним и является святое Крещение, о котором, опять-таки, сказано предельно кратко: только о количестве и назначении. Конкретно-исторические причины, вызвавшие появление в нашем Символе дополнительной по сравнению с принятым на Никейском Соборе фразы (вместе вообще с последним блоком из четырех Членов) не исключают необходимости раскрытия глубинного сверхвременного смысла «свойств» Крещения так же, как нуждаются в таком раскрытии «свойства» Церкви, тоже названные по конкретной надобности, да и всего Символа вообще, несущего кроме явного христологического , сотериологического и прочих смыслов еще и имплицитный онтологический. Онтология же в православном — особенно русском православном — понимании всегда была если и не тождественна, то, во всяком случае, предельно приближена к антропологии. А причастность человека вечности, собственно, и есть то, что оправдывает само существование таинств.