Таинственный Хранитель

Нежданное одиночество сразу подняло настроение Андрея, – женщины слишком любили общение, тем более, с молодым симпатичным искусствоведом; в этом не было ничего удивительного, постоянно вариться в собственном соку, пробавляясь прошлогодними сплетнями о коллегах, про которых все известно до четвертого колена, уже давно им наскучило, а говорить о своей работе было как-то не интересно: работа она и есть работа.

Делая выписки из трудов усердных искусствоведов, не один десяток лет посвятивших изучению Гатчины архитектурной, восстановлению после войны Большого Гатчинского Дворца, в том числе – воссозданию в первозданном виде подлинных интерьеров Ринальди и Бренна – он вновь не замечал времени. Некоторые данные были просто поразительны. Поразительным было и то, сколько энергии и труда вложили в возрождение практически полностью разрушенного фашистами дворца эти замечательные люди. Ведь при отступлении немцы сожгли и заминировали здание, уничтожили часть остававшихся в подвалах ценностей, а часть увезли в Германию. На одной из стен дворца красовалась глумливая надпись, оставленная оккупантами: «Здесь были мы. Сюда мы больше не вернемся. Если придет Иван, всё будет пусто». Надпись эту, сделанную на штукатурке, сохранили для истории, сделав частью экспозиции. И как только могли немцы, народ европейской культуры, допустить такое варварство?! Размышлял Андрей. Тогда как Красная армия, напротив, пыталась по возможности сохранить музеи и картинные галереи на занятых территориях. И после этого европейцы, по сути, отказываются признавать нас равными себе в культурном отношении!.. Абсурд. Или политика?.. Впрочем, поведение фашистов как раз понятно: уничтожая культурное достояние другого народа, разрушаешь и уничтожаешь его душу. Именно этого и добивались фашисты – они хотели уничтожить, растоптать душу России. Какое счастье, что в российском народе есть глубинные ценности, которые неподвластны самому хитрому и изворотливому врагу, есть люди, готовые положить свою жизнь на алтарь восстановления духовной памяти народа…

Углубившись в свои мысли, Андрей параллельно стучал по клавиатуре компьютера, приводя свои «выписки на полях» в божеский вид электронного документа. Он и не заметил, как дверь бесшумно отворилась, и в комнату вошел Борис Львович, главный хранитель музейной коллекции. Некоторое время Борис Львович наблюдал за увлеченно работавшим Андреем, потом негромко кашлянул, объявляя о своем присутствии.

– Борис Львович! – Андрей слегка привстал, приветствуя коллегу. – А я вас даже не заметил.

– Вы с таким энтузиазмом трудитесь, что мне неловко вас отвлекать, – сказал тот. – Извините меня, грешного, Андрей Иванович, но я пришел по вашу душу…

Борис Львович печально смотрел сверху внизу на Андрея. Интересно, почему он всегда выглядит таким грустным? Подумал тот. Пожалуй, я не могу припомнить случая, чтобы он улыбался. Этакий гатчинский рыцарь печального образа.

– Пришли по мою душу? – переспросил он. – Это в каком же смысле?

– К сожалению, в самом прямом. Видите ли, Андрей Иванович, мне тут позвонили из одной влиятельной петербургской газеты и попросили принять их журналиста. Они собираются написать о нашем музее, о том, что уже сделано, о перспективах развития. Для нас это очень важно, как вы понимаете, но возникла проблема – с журналистом некому пообщаться. Хотелось бы встретить его, рассказать о дворце поподробнее, о наших замечательных хранителях, провести по парку – в общем, не пожалеть ради этого времени. А сегодня, как назло, все куда-то по делам разбежались. Поэтому, Андрей Иванович, у меня к вам превеликая просьба: встретьте вы этого питерского журналиста и расскажите ему все, что его интересует. Очень вас об этом прошу. – И он замолчал, глядя на Андрея большими, печальными, темными глазами.

Настроение Андрея тотчас упало: так хорошо начинался день, так легко и даже весело шла работа – и вот нате вам! Но куда денешься? Собственно, пока он здесь, в музее, трудится, Борис Львович как бы является его непосредственным шефом. Стоит его хорошему отношению измениться – и у Андрея сразу возникнет множество больших и малых проблем и со сбором материалов, и с изучением архивов. Поэтому он постарался скрыть свое недовольство и даже улыбнулся, глядя на Бориса Львовича.

– Ну, что ж, надо так надо! – энергично произнес он. – Тем более, я уже немного устал. И где же ваш журналист?

– Едет в восемнадцатом автобусе, будет минут через пятнадцать.

– Прекрасно! Тогда иду встречать. Он знает, что есть остановка у дворца?

– Да, я все объяснил, – кивнул Борис Львович.

– Уже бегу, – сообщил Андрей, выключая компьютер.

– Весьма вам признателен, Андрей Иванович, – сказал Борис Львович и покинул кабинет.