Таинственный Хранитель

– Что? Как ты сказала?! – вскочил он из-за стола. – Ну, конечно же, все так просто!..  – И он ринулся в свою комнату, успев, однако, крикнуть на ходу: – Ба, ты у меня просто гений!

Удивленная столь бурной реакцией внука на её замечание относительно его стихотворных опытов, Елизавета Петровна покачала головой и произнесла вслух: «Вот уж не думала, что он способен помешаться на любовной почве!.. » Вздохнула и с сожалением закурила свою вторую и последнюю на сегодня сигарету.

Тем временем Андрей отыскал в ворохе лежавших на столе бумаг листок со странным текстом и впился в него глазами. Все правильно! Отец владыки-громовника – это, конечно, Хронос, Крон, то есть время. Время… Часовая башня! Пурпурная дева – разумеется, заря, значит восток. «Выпустил двадцать четыре стрелы»… Двадцать четыре… Время суток?.. Или расстояние?.. «Стрелу и четверть стрелы под конец взял у него хромоногий кузнец»… Хромоногий кузнец… Конечно же, Гефест! Пожалуй, всё-таки расстояние… И означает это, скорее всего, что нужно опуститься под землю на эти самые «стрелы». То есть стрела, получается, это – мера длины. Метр? В XVIII-ом веке навряд ли всё мерили в метрах, были ещё локоть, аршин, верста… Ну, верста не подходит: на столько под землю при всём желании не зароешься. Что если стрела означает просто один шаг?.. Как говаривал незабвенный Шерлок Холмс: «Элементарно, Ватсон!»

Он тотчас схватился за мобильник и позвонил Виктору. Тот отозвался не сразу.

– Виктор, ты? Где тебя носит? Да я это, я! Я разгадал загадку! Как – какую?! Ну, ты, брат, даёшь! Над которой мы бились всю ночь… Не по телефону… Давай пересечёмся вечером… Идёт! Да понял я, понял – в семь тридцать на углу Соборной и Маркса… – и он отключился, всё ещё пребывая в эйфории.

Бросив трубку на стол, он присел на диван и задумался. Чувство эйфории постепенно спадало, уступая место весьма прозаическим и даже скептическим мыслям. Ну, хорошо, он только что отгадал загадку, загаданную ему его далёким предком Иваном Павловичем Кутасовым, который в образе привидения трижды являлся ему в картинной галерее дворца. До этого он всегда считал себя сравнительно нормальным человеком и серьезным ученым. А тут – какие-то призраки, шифровки из восемнадцатого века, в общем и целом, полная чертовщина! И как прикажете с этим со всем разбираться?.. Андрей вздохнул, невольно глянул на часы: господи ты боже мой, уже одиннадцать! – давно пора в музей и за работу… Всё! Загадки в сторону. Он серьезный ученый, работающий над серьезной диссертацией. Ну а всё остальное переносится на вечер. Он огляделся, комната напоминала последствия Мамаева побоища: на столе и на полу – ворох бумаг, фотографии документа. Хорошо хоть постель с дивана убрал и привел его в пристойный вид. Ладно, вечером уберу! – утешил он себя, взял со стула свою черную папку и направился к двери. Однако что-то словно бы задержало его и заставило остановиться в дверном проеме, ну не мог он оставить дома найденный в тайнике рамы документ! И вовсе не потому, что боялся за него, – Гатчина сравнительно тихий пока ещё городок, – просто не мог с ним расстаться даже на время. Он вернулся к столу, аккуратно сложил листок, упаковал его в целлофановый пакет и сунул в карман куртки – на улице было по-осеннему прохладно.

В рабочем кабинете, где Андрей корпел над диссертацией, сегодня было тихо. Из трёх хранителей, которые обычно здесь находились, на месте была одна Ольга Олеговна. Они поздоровались, поговорили о погоде, хотелось, чтобы этот первый прохладный день – предвестник осени, – не потянул за собой череду дождей и ненастья, а поскорее сменился теплом, которым ещё не успели за короткое северное лето насладиться жители этих мест. И прогноз погоды был на их стороне, обещая близкое, возможно, уже завтра к вечеру, потепление. Андрей повесил куртку на вешалку и устроился за своим столом. Разложил бумаги и привычно углубился в работу.

– Ох, Андрей Иванович, совсем из головы вылетело! – вдруг произнесла Ольга Олеговна. – Вас ведь с самого утра Борис Львович разыскивал.

– По какому поводу? – не скрывая досады, поинтересовался Андрей.

– Тут какая-то делегация приезжает во второй половине дня…

– А я-то здесь причем?

– Из Германии делегация научных работников, – уточнила она. – Всем известно, что вы немецким владеете в совершенстве. Вот Борис Львович и хотел вас попросить с ними провести экскурсию и всё такое.

– В смысле?

– Рассказать о наших научных поисках, о реставрационных работах… Он ведь, то есть Борис Львович, хорошо владеет только английским, вот и…

Дверь распахнулась и в комнату, словно вызванный волшебным заклинанием алхимика, вошел взволнованный Борис Львович. Андрей лишний раз изумился его сходству с портретами эсеров времён Октябрьской революции: та же аккуратная бородка-эспаньолка, интеллигентный и даже рафинированный вид, даже какой-то лоск из начала прошлого века присутствовал.