Таинственный монах

По идее, прежде чем отправить в прошлое, размышлял Ермилов, целая группа "светлых голов" просчитывала последствия посещения. Вполне возможно, там, конечно, не учли, что подмена состоялась. Но он-то все сделал правильно. Петр начал войну со Швецией. Ввел моду на европейскую одежду. Основал новую столицу, которая стала в будущем колыбелью нескольких революций. Вот только стала ли?

Можно, конечно, прыгнуть в прошлое и проверить, что да как, но кто даст гарантию, что вернувшись в свое время, он вновь не окажется в еще одной искаженной реальности?

Нет, причину изменения исторических событий нужно искать здесь, в этой временной линии.

Ермилов поднялся с дивана, пошел на кухню. Про чайник он совершенно забыл. Хорошо, успел вовремя и кипяток не выкипел полностью. Заварил неприятный на вкус чай, в этом Игорь убедился, когда сделал несколько глотков. Выругался и взял пачку с заваркой.

На мелочи редко обращаешь внимание. Думал, что заваривает Ахмат, а выяснилось — грузинский. Причем явно третьесортный.

— Третий сорт не брак, — прошептал Игорь. — Нужно ехать на Лубянку, может быть, там удастся что-нибудь обнаружить?

Адъютант полковника Заварзина удивленно смотрел на Ермилова. Когда дверь в приемную открылась и Игорь появился на пороге, он побледнел, словно увидел самого черта. Показал рукой на кожаный диван, что стоял у стены и произнес:

— Подождите, сейчас доложу.

Скрылся за дверью. Между тем Ермилов оглядел приемную. Вроде все по-прежнему. Даже здание КГБ, или как оно тут называлось, этого Игорь не знал, было построено по проекту того же самого архитектора, что возвел такое огромное сооружение в его реальности.

Вернулся адъютант. Говорить ничего Ермилову не стал. Через три минуты снял трубку телефона, и только после того, как получил указания, произнес:

— Полковник ждет.

Игорь встал, поправил костюм и вошел в кабинет.

Заварзин сидел за столом и помешивал в стакане чай. Он взглянул на Ермилова так, словно перед ним был не его сотрудник, а сам призрак отца Гамлета. Сделал глоток, встал и подошел к окну. Потом резко развернулся и посмотрел на Ермилова.

— Докладывай, почему ты, Игорь, здесь, а не в Лондоне! — Произнес он.

— В Лондоне? — переспросил Ермилов. Удивился, что полковник обратился к нему неофициально.

Путешественник стоял и не знал, что ответить.

— Товарищ лейтенант, вы должны быть в Лондоне, — проговорил полковник официозно.

— Так точно, — отчеканил Ермилов, соображая, что другой ответ может вызвать иную реакцию. Вряд ли полковник поверит тому, что он только что вернулся из прошлого. Где решал проблему с двойником Петра. Скорее всего, в этой реальности просто не была создана машина времени.

— Провал?

— Так точно. — Отчеканил Игорь.

— Мне стольких трудов стоило твое внедрение в стан врага, — выговорил он, оседая в кресло и закрывая лицо руками, — и опять — провал… Что ж, садись, — показывая на стул, которого, Игорь помнилось, в кабинете у полковника никогда раньше не было.

Ермилов сел. Стул оказался неудобный. Казалось, что одна ножка у него короче, чем другие, но выбирать не приходилось. Вполне возможно, что он умышленно был такой. Тут не сосредоточишься, о чем-то другом думать не будешь, а чтобы все скорее закончилось, невольно начнешь быстро отвечать на вопросы.

"Бог с ним, со стулом, — подумал Игорь, — мне и не на таких сидеть приходилось".

Оглядел кабинет. Все вроде, как и в его реальности, за исключением разве что стула. На стене даже портрет на привычном месте. Игорь пригляделся к изображению на нем и чуть не поперхнулся. Прямо со стены на него взирал "Лев мировой революции" — Троцкий. "Политическая проститутка" — как говаривал, по крайней мере, в реальности Игоря, товарищ Сталин.

"Хроносдвиг налицо", — подумал Ермилов.

— Мне с трудом удалось внедрить тебя в логово Империализма, — повторился Заварзин, — легенда была — не подкопаешься. Необходимо было всего лишь найти руководителя освободительного движения России. Тебе его даже убивать было необязательно. Оставил бы маячок и все. А теперь… Да он же теперь никого, понимаешь, никого к себе и на метр не подпустит.

Полковник тяжело вздохнул. Ермилов мысленно прокрутил сложившуюся ситуацию. Сейчас он, человек из этой реальности, по-прежнему находился в Британии, не подозревая, что на Лубянку, или как это место тут называется, явился самозванец. Причем появлением своим внес дисбаланс в отлаженный механизм машины. Провал резидента от вышестоящего начальства не утаишь. Хорошо, что, по мнению Заварзина, все закончилось без лишнего шума, а не так, как это было в его, Игоря, реальности, когда американцы раскрыли агентурную сеть в две тысячи десятом году. Тогда скандал с Анной Чепмен наделал много шума. Интересно, а было ли нечто подобное тут?

— Что я теперь наверх докладывать буду? — Махнув рукой, проговорил Заварзин. — Без тебя как-то спокойнее было. Ладно, бери бумагу. Пиши докладную. Там, — и он показал рукой вверх, — требуют полного отчета — даже о провалах.

Ермилов взял бумагу со стола. Хотел было начать писать, но задумался, а на чье имя? Это не осталось незамеченным Заварзиным.