Таинственный сад

И тогда Мэри вновь принялась говорить о Дикене, и о растениях, которые прячутся глубоко под землей, а йотом, с приходом весны, вдруг расцвечивают нежно-зелеными побегами землю, и о Бене Уэзерстаффе, и еще что-то о Робине, а потом – снова о Дикене. Истории ее становились все красочней. Никогда прежде Колину не было так интересно и весело. Сперва он просто внимательно слушал. Потом на них с Мэри напал беспричинный смех. Теперь ее рассказ то и дело прерывался дружными взрывами хохота. Мальчик и девочка расходились все больше. Наконец в комнате поднялся такой шум, какой способны поднять только дети, которым весело проводить время друг с другом. Трудно себе было даже представить, что один из этих детей тяжело болен, давно прикован к постели и ждет близкой кончины.

Между тем Колин и Мэри были сейчас и впрямь счастливы. Им было настолько весело, что даже книжек с картинками не потребовалось, и они так и остались лежать в стопке возле кровати. Мало того, Колин вдруг уселся на постели совершенно прямо. Он словно забыл и об атласной подушке, на которую опирался, и о болях в спине.

– Знаешь, – лукаво взглянул он на Мэри, – я только сейчас сообразил: ведь мы с тобой родственники. Ты мне – кузина, а я тебе кузен.

– Вот здорово! – воскликнула Мэри.

Это открытие повергло обоих в новый приступ веселья. Внезапно дверь комнаты распахнулась. На пороге стояли доктор Крейвен и миссис Мэдлок. Увидав, что Колин смеется, доктор замер от неожиданности, и экономка, которая шла следом, наступила ему на пятки.

– Боже мой! – в ужасе вытаращилась она на детей.

Тем временем доктор Крейвен немного пришел в себя.

– Это еще что такое? – строго осведомился он. – Я вас спрашиваю: что тут происходит?

Мэри опешила. На Колина же приход экономки и доктора не произвел ровно никакого впечатления.

– Это Мэри Леннокс, моя кузина, – свысока отозвался он. – Нам захотелось поговорить, вот я ее и позвал. Мне она очень нравится. Я теперь все время буду ее приглашать.

Ответ Колина привел Мэри в полное восхищение. На такое, кроме него, из всех мальчишек на свете был способен разве что юный раджа, которого она видела в Индии.

У доктора Крейвена, в отличие от Мэри, слова пациента восторга не вызвали. Правда, возражать Колину он не решился. Вместо этого он испепелял свирепыми взглядами экономку.

– Ох, сэр, – виновато забормотала та. – Просто не знаю, как такое могло случиться! Уверена, никто из слуг не посмел бы болтать о девочке с мистером Колином. Слуги ведь знают приказ.

– А никто ничего и не болтал, – тут же внес полную ясность Колин. – Мэри сама услышала, как я плачу. Она пошла на мой голос, и все. Так что не наговаривайте на слуг, Мэдлок.

Мэри взглянула исподлобья на доктора Крейвена. Заметив, что дети за ним наблюдают, он постарался придать лицу как можно более мягкое выражение и сказал:

– Боюсь, этот визит слишком тебя взволновал, мой мальчик.

Он опустился на край кровати и, взяв Колина за запястье, сосчитал пульс.

– Ну, разумеется, – удрученно произнес он. – Пульс участился.

– Только посмейте не пускать ко мне Мэри! – грозно откликнулся Колин. – Я вам тогда устрою! Слышите, вы, доктор Крейвен? И наплевать мне на пульс. Я чувствую себя сегодня гораздо лучше, потому что Мэри ко мне пришла. А чай я теперь буду пить вместе с ней. Пусть сиделка накроет ей рядом.

Доктор Крейвен и миссис Мэдлок обменялись тревожными взглядами.

– В общем-то, сэр, мне и правда кажется, что мистер Колин сегодня выглядит лучше обычного, – отважилась высказать свое мнение экономка. – Конечно, в мисс Мэри ли тут все дело или же в чем другом – сказать затруднительно. Мистер Колин уже с утра выглядит превосходно.

– Так ведь Мэри ко мне в первый раз ночью пришла, – объяснил мальчик. – Мне не спалось, и мы долго разговаривали. Потом она мне спела колыбельную песню из Индии, и я уснул. А утром проснулся, и мне сразу есть захотелось. Теперь Мэри у меня второй раз, и мне снова есть хочется. Мэдлок, распорядитесь же наконец, чтобы нам с мисс Мэри принесли чай!

Экономка покорно пошла исполнять приказание. Доктор Крейвен дождался, пока в комнате появилась сиделка с подносом, что-то шепнул ей на ухо, а затем произнес краткое напутствие Колину. Из речи доктора юный его пациент должен был заключить, что ему нельзя волноваться, нельзя много разговаривать и, главное, нельзя забывать, как слабо его здоровье и сколь пагубно может отразиться на нем даже небольшое напряжение.

«Теперь я знаю, почему Колин говорит все время о смерти, – слушая доктора, думала Мэри. – Когда столько всего нельзя, наверное, вообще перестает жить хотеться».

Что же до самого Колина, то он выслушал доктора с откровенным презрением.

– Вам, наверное, очень хотелось бы, мистер Крейвен, чтобы я до самой смерти только и думал бы о своей болезни, – процедил мальчик сквозь зубы. – Но я не хочу! Не хочу! И Мэри Леннокс тоже не хочет, чтобы я думал об этом. Она будет ко мне приходить!