Таинственный сапфир апостола Петра

Она смогла продержаться еще несколько минут, и, держа спину прямо, «как аршин проглотила», говорил, бывало, дед, прошла через всю галерею, вышла на улицу, дошла до своей машины и села за руль. И только тогда, убедившись, что ее никто не видит, дала волю гневу и отчаянию.

Злые слезы текли по ее щекам.

Мерзавец Лисовский!

Он сделал все, чтобы погубить ее репутацию, чтобы поставить на ней крест. Со смертью Борового она лишилась только работы, а теперь… теперь она лишилась профессии. Профессии, которая была для нее всем, которая была ее образом жизни, смыслом ее жизни.

Сколько себя помнила, Агния совершенствовалась в этой профессии, поднимала свой уровень. Сначала она училась у деда, перенимала его огромный опыт, его знания, потом — долгие годы учебы, потом — практическая работа… С каждым годом она становилась все лучшим специалистом, приобретала новые знания, новый опыт. У нее уже было имя, и имя это становилось все известнее, и вот — в один злосчастный миг все ее труды, все ее старания перечеркнуты!

Агния вспомнила слова деда: репутация создается многие годы, но разрушить ее можно в одну минуту… И вот — это случилось. Подлец Лисовский подсуетился, ишь, успел уже раззвонить по всему городу, пораньше небось встал!

Что же теперь делать?

Если даже Вахтанг не взял ее на работу — никто другой точно не захочет. Вахтанг все же не посторонний человек. Ей остается идти в школу учителем, как предлагала Анька. Учителем рисования и черчения — это она умеет…

От одной этой мысли Агнию бросило в дрожь. Она представила полный класс беснующихся подростков, шестиклассников или семиклассников…

Нет, что угодно — только не это!

А может, Вахтанг преувеличивает серьезность ситуации? Может, Лисовский звонил только ему, зная, что они старые друзья и Агния обратится к Вахтангу в первую очередь? Может, другие антиквары ничего не знают или не приняли всерьез слова Лисовского?

При этой мысли надежда шевельнулась в ее сердце. Правда, довольно слабая надежда.

Агния огляделась и поняла, что все еще сидит за рулем своей машины напротив галереи Вахтанга. Нужно ехать домой, успокоиться, привести себя в порядок…

Нет, она должна сначала выяснить, насколько плохи ее дела. Она не может откладывать это даже на час, даже на полчаса!

Агния схватила телефон, торопливо набрала номер Рубинова, директора крупного салона «Рококо».

— Слушаю! — раздался в трубке вальяжный бархатистый голос директора.

— Леопольд Давыдович, — проговорила Агния, стараясь держать себя в руках и не выплеснуть переполнявшие ее эмоции. — Леопольд Давыдович, это Агния Иволгина…

— Да, Агния, я вас слушаю? — Бархатный голос старого антиквара стал суше и жестче, как будто выцвел, лишившись своей мягкой обаятельной тональности.

— Вы знаете, последнее время я работала на Борового, но он недавно скончался…

— Я слышал об этом, — проговорил Леопольд. — Кажется, это случилось в Венеции. Весьма романтично…

— Это было не слишком романтично. — Агния невольно вздрогнула, вспомнив мертвого Борового на полу гостиничного номера.

— Допустим… Чего вы хотите от меня?

— Леопольд Давыдович, — Агния бросилась вперед, как в ледяную воду, — со смертью Борового я осталась без работы. Может быть, у вас найдется работа для меня? Вы ведь меня знаете, у меня большой опыт в оценке антиквариата…

— Нет, госпожа Иволгина, у меня сейчас нет вакантных мест! — сухо ответил Рубинов. — Вы же знаете, сейчас в нашей отрасли серьезный кризис… Спрос на отечественный антиквариат катастрофически упал… катастрофически!

— Знаю, — с горечью проговорила Агния, — спрос упал… особенно после звонка Лисовского…

— Что, простите? — переспросил Рубинов.

— Ничего, спасибо, и извините за беспокойство!

После этого разговора можно было опустить руки и признать поражение, но Агния решила проявить твердость и еще раз попытать счастья. На этот раз она собралась звонить новой, восходящей звезде антикварного бизнеса — Андрею Солуянову.

Солуянов был довольно молодой человек, всего года на три старше самой Агнии. Он очень рано начал заниматься бизнесом, в семнадцать лет открыл собственный магазин мобильных телефонов, в двадцать столкнулся с известным криминальным бизнесменом, чудом уцелел при этом столкновении, едва не сел в тюрьму, но как-то ловко вывернулся, на несколько лет уехал за границу, где-то учился, занимался каким-то сомнительным бизнесом на Кипре, приобрел некоторый внешний лоск и вернулся в Россию с небольшим состоянием и большими планами и амбициями.

Вернувшись, он почему-то решил сменить сферу деятельности и перешел в антикварный бизнес. Должно быть, подумал, что этот бизнес не такой криминальный, как сотовая связь.

О Солуянове говорили, что он — человек беспринципный, решительный и жесткий и ради прибыли ни перед чем не остановится. Вахтанг как-то рассказывал Агнии, как Солуянов, разоткровенничавшись после нескольких коктейлей, говорил ему, что не видит разницы, чем торговать — картинами или пельменями.