Таинственный сапфир апостола Петра

— Черт, какой же из них мой? Какой же из них настоящий? — проговорил он, осторожно выкладывая камни на стол и разглядывая их при ярком свете.

— Вот этот, — мастер после недолгого раздумья показал на один из сапфиров, — этот не мой…

— Этот? — Незнакомец взглянул на него с недоверием, и его губы сложились в недоверчивую, злобную гримасу. — Обмануть меня хочешь? Заранее это придумал?

— Нет, как вы могли так подумать… — пролепетал Павел, — разве бы я посмел… Это все кот…

— Под простачка играешь? — прошипел незнакомец. — Нет уж, со мной этот номер не пройдет! Я тебе не лох, которого наперсточники разводят! Я помню… вот этот камень — настоящий! И вот этот я возьму! — с этими словами он спрятал два камня в карман и шагнул к двери. На пороге он на секунду задержался и процедил:

— Надо было бы тебя убить, но вот не могу: уважаю настоящих профессионалов!

С этими словами он вышел из мастерской.

Его шаги затихли.

Павел сидел, не веря своему счастью.

Страшный человек ушел, не тронув его, не сделав ничего Леночке…

Павел посмотрел на оставшиеся камни — и снова убедился, что один из них — не его работы, что это — тот камень, который принес ему страшный человек для сравнения. Чтобы еще раз проверить себя, мастер взял камень в руку, повертел перед ярким светом лампы — и почувствовал какое-то удивительное, живое тепло…

Впрочем, его это уже не интересовало.

Для него все закончилось благополучно.

Машина Полковника остановилась на перекрестке, и в это время зазвонил его мобильный телефон. Полковник поднес аппарат к уху, проговорил и услышал знакомый голос:

— Вы приготовили деньги?

— Да, конечно. — Полковник почувствовал знакомое приятное возбуждение, которое охватывало его всякий раз, когда дело подходило к своей кульминации, когда нужно было действовать быстро и решительно, как он это умел. Короче — он почувствовал выброс адреналина.

— Обмен произойдет завтра, в восемь утра, на двадцать четвертом километре Таллиннского шоссе. Если вы будете не один — обмен не состоится.

Полковник хотел задать еще один-два вопроса, хотел потянуть время, чтобы прощупать своего опасного собеседника, но из трубки уже доносились сигналы отбоя.

Полковник развернулся на перекрестке, отложив все дела — завтрашняя встреча была гораздо важнее. Он приехал в свой офис, вызвал к себе несколько самых надежных людей, рассказал им о предстоящей операции. Прикинув примерный план действий, все участники операции отправились на Таллиннское шоссе, чтобы тщательно проработать на местности конкретные детали.

На двадцать четвертом километре был открытый пустой участок, отлично просматривающийся с обеих сторон. По обе стороны шоссе — ровные, как стол, поля, поросшие короткой, недавно скошенной травой. Ни кустов, ни деревьев, никаких укромных мест, где можно было бы устроить засаду.

Полковник и его люди долго оглядывали окрестности, как вдруг кто-то из них заметил в сотне метров от дороги оставленную после каких-то работ трубу большого, примерно метрового диаметра.

— Отлично! — оживился Полковник и повернулся к своему снайперу Коле Филину, ветерану обеих чеченских войн. — Вполне подходящая позиция. Приедешь сюда к шести утра, за два часа до операции. Займешь огневую позицию, подготовишься, сделаешь все, чтобы тебя нельзя было засечь со стороны. Впрочем, что я тебе говорю — ты это сам прекрасно знаешь, ты ведь профессионал.

Филин был не просто профессионал — он был один из лучших профессионалов в стране. У него почти не было слабостей. Почти.

— Когда приедет объект, — продолжил Полковник, — берешь его на мушку и начинаешь отсчет. Увидишь, что мы произвели обмен, считаешь до трех и стреляешь на поражение. Все понятно?

— Что уж тут непонятного, — снайпер скупо улыбнулся, — детская работа…

Он был сдержанный и немногословный человек, как все снайперы. Все называли его Коля Филин, но никто толком не знал — фамилия это или кличка. Во всяком случае, ему это имя очень подходило. Все знали, что он первоклассный снайпер. Но только несколько человек знало о его единственной слабости: Коля Филин очень боялся змей. Во время первой чеченской войны он занял позицию на горном склоне и через полчаса понял, что в полуметре от его позиции находилось змеиное гнездо. Сменить позицию он не мог, потому что весь остальной склон простреливался противником, и ему пришлось пролежать рядом со змеями до темноты. К вечеру он стал совершенно седым.

— Ну, если все понятно — возвращаемся, — проговорил Полковник, — завтра будет тяжелый день, так что все должны отдохнуть…

Агния отодвинула в сторону статуэтку якобы мейсенского фарфора.

— Можете выбросить, — сказала она Бармаглоту, — подделка.