Таинственный Восток

Как было бы чудесно, если бы рядом с ней был Эрик! Эта мысль проносилась у нее в уме, как яркая птица. Она слушала тишину. Скрип в лесу за домом заставил ее сердце подпрыгнуть. Медведи? Она знала кошмарные истории о медведях Новой Англии. Их никогда не ожидаешь, они всегда ужасны. Крыша застонала под усиливающимся ветром. Кто-то пробежал у нее над головой. Маленькие животные возились в темноте. И вдруг на задней веранде раздалось., ужасное царапание, от которого останавливалось сердце. Карен выпрыгнула из кровати, включила везде свет: сад за домом был освещен. Она осторожно выглянула. Никого. Веранда была пуста. Но из кустов на нее пристально смотрели четыре желтых глаза, слишком маленькие для медведей, и находились они слишком близко к земле конечно, это могли быть очень маленькие медведи, и они могли лежать на земле. Карен отошла от двери, но оставила сад освещенным.

Часы в гостиной показывали час ночи. Она сняла телефонную трубку, потом положила ее. Где-то в елях прокричала ночная птица. Карен набрала номер Эрика. Телефон прозвенел пятнадцать раз, но никто не ответил. Где он мог быть? В городе? Это было не в его стиле. Он был мужчиной не того типа, так ведь? Она приготовила себе чашку кофе и ходила по гостиной, стараясь успокоиться, но кофе, черный и крепкий, лишь еще сильнее напоминал ей об Эрике. Его едкий аромат напоминал ей об Эрике. Все напоминало ей об Эрике. А больше всего ей напоминала об Эрике ее собственная коричневая рука, в которой была чашка.

Она снова набрала его номер.

— Индира! — Его голос был громким от изумления. — Ты переменила свое решение? Откуда ты звонишь?

— Ах, Эрик, я так скучаю по тебе. Я не могу заснуть, не услышав твой голос. Я еле передвигаю ноги. Думаю, что это на нервной почве. А где ты был? Я тебе звонила и звонила.

— В лаборатории, печатал. — Его голос потускнел и стал жестким. — А твой гуру знает, что ты не спишь? Плохое начало, моя дорогая. Искать истину:

— дело серьезное, и ты должна быть предана ему.

Она жаждала его успокаивающих объятий.

Что в этом мире заставило ее думать, что она сможет обойтись без него? Истина? Просветление? Посветлеть должен лишь ее загар. Она останется здесь до тех пор, пока он не сойдет, и ни на день дольше.

— Я предана лишь тебе, мой дорогой.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, — нежно сказал он. — Ну, а теперь постарайся уснуть. Ты должна приготовиться к длинному дню медитации. Ты никогда не говорила мне, где…

— Спокойной ночи, дорогой. Я теперь чувствую себя значительно лучше.

Клэр позвонила на следующее утро.

— Ну, у тебя все в порядке? Нашла все, что тебе нужно?

— Все в порядке, — отозвалась Карен, потом добавила безразличным голосом:

— Удивляюсь, почему ты не упоминала о медведях в лесах вокруг твоего дома.

— Медведи? — Клэр рассмеялась слишком беззаботно для человека, вокруг дома которого бродят свирепые медведи.

— Смейся, но кто-то скребся на веранде прошлой ночью. Перепугал меня до полусмерти. А когда я выглянула, то увидела ужасные сверкающие глаза…

— Еноты! — прохрипела Клэр. — Это всего лишь еноты. Клади на крышку мусорного бака большой камень, и все будет в порядке.

Шли дни, загар светлел. Одиночество и оторванность от всех заставили Карен покинуть дом и отправиться в город в поисках чего-нибудь, что отвлекло бы ее от Эрика. Она скучала по нему так, что это даже нельзя было назвать внутренней болью. Это был голод — ужасный, сводящий с ума. Со времени своего приезда сюда она ни разу не взглянула на листья салата. Карен готовила себе три раза в день и успокаивала себя тем, что это морской воздух вызывает такой аппетит.

Перечитав все, что было в доме, она отправилась в город на поиски библиотеки. Несмотря на то что бояться было нечего, ее ночи были плохими.

— Приезжая? — спросила мисс Пинквит. К ее бордовой кофте была прикреплена табличка: «Главный библиотекарь». Насколько могла понять Карен, мисс Пинквит была единственным библиотекарем. Она взглянула на Карен водянистыми голубыми глазами. — Вы здесь надолго?

— Ненадолго. — Карен благожелательно относилась к местным жителям, которые считали всех приезжих странными. Поколение ее матери все еще говорило о женщинах Миннеаполиса, как о «легкомысленных». Она записала в регистрационную книгу мисс Пинквит шесть книг.

Губы мисс Пинквит сжались в тонкую линию, а на щеках выступили красные пятна.

— Только четыре книги. Такова наша политика с момента основания. — Она втянула в себя пыльный воздух. Даже в конце лета в библиотеке пахло плесенью и сырыми шерстяными носками.

Карен перечитала названия книг, пытаясь решить, от каких отказаться.

Мисс Пинквит просматривала список вместе с ней.

— Дания? Вы интересуетесь Данией? Сама идея почитать о Дании казалась Карен успокоительной.

— Да, да, интересуюсь. Можно сказать, это стало моей страстью.

— Мой брат, Орин, женился на датчанке. Очень приятная женщина. Они живут на пути к Фрипорту. — Она ткнула большим пальцем в воздух над правым плечом. Вы собираетесь в Данию?

— Да нет. Я просто хочу почитать о ней… по личным причинам.