Тайны драгоценных камней и украшений

Традиционно театралы очень почитали своих кумиров и изощрялись в способах демонстрации внимания. В конце XVIII века, к примеру, на сцену бросали кошельки с деньгами, но деньги кидать вскоре запретили и в кошельки стали вкладывать драгоценности. Известно знаменитое подношение почитателями бриллиантовой диадемы Екатерине Семеновне Семеновой. Поклонники в складчину покупали примам дорогие подарки, чаще золотые украшения. Бахрушин же взял за правило одаривать всех без исключения кордебалетных танцовщиц Большого театра — в день ежегодного бенефиса. Дорогие сувениры доставались даже девушкам, изображавшим вазы у фонтана. Балерины получали от него золотые жетоны. На каждом присутствовали инициалы или монограмма «АБ» (Алексей Бахрушин) и дата. На тыльной стороне выгравирована фамилия и инициалы владелицы. На одном жетоне была изображена театральная маска, на другом Большой театр, третий имел форму лиры. Есть жетон с ножкой Тальони. В 1902 году жетоны изготовила фирма Фаберже, самая крупная (и дорогая) ювелирная компания, которая работала по заказу императорского дома. Каждая вещь была уникальна, и иметь Фаберже было очень престижно. Но, как в любом добром деле, здесь не обошлось и без конфуза. Итак, ювелир Фаберже по рисунку самого Бахрушина изготовил 180 золотых жетонов с дамскими ножками, то есть ножками балерины ниже пояса. Газеты запестрили шутливыми заметками. Журналисты высмеивали балеринок, что, мол, голова в этом деле не нужна и так далее. Балеринки надули губки. Почему-то и поклонники Терпсихоры сочли себя обиженными. Бахрушин только оправдывался. Резюме газетчиков было вполне веселым — в следующий раз подноси жетоны, но непременно с головой, хотя бы и с пустой. Однако в таком поступке кто-то приметил и иной смысл. Якобы Бахрушин заказал на жетон конкретные ножки, сам же их и изобразил на рисунке. Если бы показать еще и голову, все точно узнали бы оригинал. На личности же переходить не было резона. Может, и так все было на самом деле, но многие годы после этого случая Алексей Александрович по-прежнему одаривал танцовщиц подобными сувенирами. В музее его имени в Москве и теперь хранится браслет балерины Другашевой с жетонами, полученными от Бахрушина с 1901 по 1910 год.

Продолжал Бахрушин заниматься и своей коллекцией, которую разместил в собственном доме, что возвел на Лужнецкой улице. Но вскоре и этот особняк не вмещал все собранные сокровища, которые назывались теперь литературно-театральным музеем. Обслуживать собрание уже не хватало возможностей. Кстати, многие коллекционеры в те годы норовили сдать все свое с любовью накопленное изящное в общественное пользование. Для людей же всё. Прямо выстроилась целая очередь из желающих. Так и Бахрушин решил передать музей городу. И тут… встретил неожиданные препятствия. Чиновники ведь во все времена одинаковы, и они дружно отмахивались от дарителя, как от назойливой мухи, приговаривая: «Что вы?! Мы с третьяковским и солдатенковским собраниями достаточно горя хлебнули. А тут вы еще с вашим! Увольте, Христа ради!..» Заявление, согласимся, и сегодня выглядит просто издевательством. Кстати, и князь Феликс Феликсович Юсупов, вовсе не собиравшийся жертвовать кому-либо свои Волковы палаты (с разрешения хозяев осмотреть богатые интерьеры дворца мог каждый желающий), также отмечал наплевательское отношение властей к археологическим и архитектурным памятникам Москвы и журил их полную слепоту.

Так или иначе, путем хитрых интриг Бахрушину удалось привлечь интерес великого князя, а по совместительству эстета и поэта, Константина Константиновича, который возглавлял Императорскую Академию наук. И дело двинулось. В 1913 году состоялась торжественная передача литературно-театрального музея Российской Академии наук.

После революции Алексей Александрович Бахрушин не покинул своего собрания. «Там царь Кощей над златом чахнет», — это вот точно про Бахрушина. Когда Ленин решал, что делать с музеем и его владельцем, Луначарский убедил его, что Бахрушин никогда не уйдет от своего детища и никогда не окажется нелояльным. Так Бахрушин был назначен пожизненным хранителем и директором собственного музея. И даже улицу, где он находился (и находится), переименовали в улицу Бахрушина. Дом этот и впрямь необыкновенно хорош.

Вообще, самыми роскошными особняками (мы ими и сегодня любуемся) застроили Москву именно купцы, которые были экзальтированны и умели почудить. К примеру, 24-летний Арсений Абрамович Морозов построил и подарил знаменитый дом на Воздвиженке, тот, что весь в ракушках и экзотических растениях, своей возлюбленной некоей Коншиной. И заслужил знаменитую реплику своей матери Варвары Алексеевны: «Раньше одна я знала, что ты дурак, а теперь вся Москва будет знать». Новоявленная хозяйка и после скоропостижной гибели покровителя владела домом по завещанию, и самые знатные юристы так и не смогли вернуть его в семью Морозовых.