Тайны древних бриттов

«Реалии фольклора перешли в литературу о Граале, претерпев значительные трансмутации, то же самое произошло и с определенными элементами древнего друидизма, которые смешались с христианством; ритуал, миф и доктрина обрели облик Традиции, Доктрины и Ритуала, поскольку предметы, которые сосуществуют, имеют тенденцию к совмещению, по крайней мере в том, что касается их внешних контуров; и существуют, как я полагаю, признаки существования периода, когда священник, читавший мессу у алтаря, не только был друидом лишь в своем сердце, но и не находил в этом сердце причин, которые бы не позволяли настоящему друиду быть священником. Уже много времени спустя после того, как произошло обращение кельтов, загадочные сказания и мистические ритуалы продолжали сохраняться в Галлии и Британии, и если и можно было сказать, что котел Керридвен был сосудом, относящимся к языческому учению, то в равном же символическом значении он представал и сосудом тутти-кванти, находясь под странной эгидой кельтской церкви. Тогда существовали мастера чудес и тайных наук, чье искусство проявлялось в тени церковных стен и даже в их пределах. Бардовское святилище, по утверждению ряда тех, кто выступал от его имени, не оказывало противодействия древним священным таинствам, церковь же, со своей стороны, видимо, принимала в свой перегонный куб многое такое, что по своему составу было ей чужим, ожидая осуществить там его превращение и вылить в новую форму. В IV веке в Бордо было значительное число христиан, которые являлись ранее друидами, и, возможно, в отношении позднейших доктрин их закаленное старым опытом сердце также служило перегонным кубом. Известно, что святой Бейно в последние мгновения своей жизни воскликнул: Я вижу Троицу и Петра, и Павла, и друидов, и святых! — невидимый небесный хор. И если бы тогда этот факт получил огласку, то это послужило бы препятствием к канонизации Бейно, учитывая, что решение принималось в Риме. Уже в гораздо более позднем периоде, в XII веке, мы еще обнаруживаем запечатленное присутствие мистерий, и нет сомнений в том, что вера в них сохранялась в основном благодаря усилиям бардов. В XII веке также началось великое возрождение литературы в Уэльсе. Существует ряд манускриптов Иоло, которые относятся к позднему периоду и являются сомнительными в плане подлинности. Но принимая заключенные в них свидетельства, — со всеми необходимыми оговорками, — мы обнаруживаем там воскресшую фигуру Риса ап Тудура, который взял в свои руки верховную власть в Южном Уэльсе, принеся с собой «систему Круглого Стола, какой мы ее знаем со слов менестрелей и бардов». И когда пришло время последней битвы между кельтским и латинским обрядами за независимость британской церкви, то, я уверен, все, что уцелело, после многочисленных трансформаций, от древней разнородной мудрости Запада, также вступило в борьбу за свою жизнь. Когда псевдо-Талиесин пророчествовал о возвращении Кадваладра, который перешел в невидимую сферу, в точности как и Артур, и, как и Артуру, ему было суждено вернуться, то эта аллегория о воскрешении, как я считаю, если и относится к чаяниям кельтской церкви, не в меньшей степени воплощает желанную идею второго расцвета мистерий, которые когда-то существовали в Уэльсе и которые даже спустя много столетий были скорее интернированы, чем умерщвлены».

* * *

Но вернемся к самим сказаниям. С фигурой валлийского Персиваля, или Передура, связан первый тип легенды о Граале. Нас здесь интересует не сама история, но лишь те детали в ней, которые иллюстрируют наш тезис о сохранении британской традиции.

В валлийском «Сейнт Греале» говорится, что у матери Передура было два брата: Пелес и Пелеур, которые представляют собой аналог Пуйлла и Придери, присутствующих в древнем предании. Передур уничтожает озерное чудовище по имени Адданк, или Аванк. Это был могучий бобр, о котором в другом валлийском сказании говорится, что он был извлечен из вод озера богом или героем Ху. В древней валлийской поэме «Кадайр Керридвен», или «Трон Керридвен»

^{49}, богиня упоминает это животное следующим образом:

«Я видела яростную ссору в долине Бобра, в день Солнца, в рассветный час между птицами Гнева и Гвидионом. В день Юпитера они (птицы Гнева) спокойно отправились к Моне потребовать града волшебников; но богиня Серебряного колеса[37]

, добродетельных людей, безмятежного рассвета, величайшая усмирительница печали во имя бриттов мгновенно пускает вокруг своего чертога поток радуги — поток, который отпугивает и устраняет жестокость с земли и заставляет проклятие, бывшее на ней, простертое по всему миру, исчезнуть. Книги правительницы холма не содержат никакой фальши. Трон хранительницы остается там; и до смертного часа будет он пребывать в Европе».

^{Персиваль в поисках Святого Грааля}