Тайны Кремлевского централа. Тесак, Фургал и другие. Громкие дела и «Странные» смерти, в российских тюрьмах

Помимо Ильдара в халатности был обвинен участковый Ринат Зиннатулин, сейчас он сидит в том же СИЗО, только в другой камере. Зиннатулина считают виновным в том, что не только не предотвратил перестрелку, но и переждал ее в помещении ресторана (на улицу вышел только после окончания).

Полицейским Ромашкину и Лаврову с самого начала ничего не вменялось. Они в тот день не дежурили, при исполнении обязанностей не были и по звонку «02» не выезжали. Так что в деле они проходили как свидетели. Но сейчас, по некоторым данным, решается вопрос и о привлечении их к ответственности.

К Ильдару в СИЗО неоднократно приходили сотрудники управления «М» ФСБ, предлагали признать вину в том, что перестрелка случилась и погибли люди. Обещали ему условный срок. «Он отказался, потому что виновным не считает себя, — говорит Эдуард. — И он не понимает, как они могут за суд решить, какой приговор будет вынесен?!».

Когда случаются большие разборки, подтягиваются люди самой разной «высоты полета». Криминальные авторитеты, частные детективы, юристы, ветераны спецслужб и, конечно же, действующие полицейские. Но именно стражам правопорядка роль по факту отводится минимальная, скорее даже формальная. Вот и в истории с перестрелкой на Рочдельской оперативник Ильдар был в каком-то смысле статистом. Но именно он, выехавший по звонку «02» понесет всю ответственность за случившееся.

«Правая рука» Бастрыкина Максименко боится, что его отравят

Первому замруководителя московского главка СК Денису Никандрову и главе управления собственной безопасности СК Михаилу Максименко предъявили обвинение в получении взятки группой лиц в особо крупном размере. Оба арестованы. Сами они твердо стоят на том, что «не брали», «не участвовали». От любых показаний оба отказались, сославшись на статью 51 Конституции.

Октябрь 2016. Арестованный начальник управления собственной безопасности столичного СК РФ Михаил Максименко после допроса в ФСБ перестал спать, есть и пить. Мужчина боится, что его отравят. Правозащитники потребовали срочно госпитализировать заключённого: Максименко за считанные дни потерял почти 15 кг веса, с трудом разговаривает и передвигается.

«Правая рука» главы СК Александра Бастрыкина (так все назвали Михаила Максименко) за последний месяц изменился до неузнаваемости. Даже те, кто официально объявлял в «Лефортово» голодовку или тяжело болел, никогда не выглядели так, как он (исключением был, пожалуй, генерал ГУЭБиПК[12] Борис Колесников, который в итоге выбросился из окна, но он нормально передвигался и говорил).

В первые дни своего пребывания в «Лефортово» Михаил Максименко улыбался, говорил, что жалоб нет и быть не может («Я прошёл «горячие точки», могу спать на полу и есть один только хлеб»). Сейчас у Максименко нет сил даже на то, чтобы написать заявление. Он в течение нескольких минут выводил фамилию «Меркачева», чтобы член ОНК смогла ознакомиться с его медицинской картой.

— Я очень плохо стал писать, — медленно и, словно изумляясь, говорит Максименко. — К сожалению, это происходит. И это происходит со мной.

Проблемы у заключённого начались после того, как его чуть больше месяца назад вывезли на следственные действия. Симптомы, которые появились у Максименко, очень похожи на те, что бывают у людей после приёма психотропных препаратов: спутанное сознание, провалы в памяти, тошнота и т. д. Анализа крови на содержание психотропов в «Лефортово» делать не стали. В первые дни защитник просто советовал Максименко пить больше крепкого чая, чтобы вывести из организма возможные препараты. Но лучше заключённому не стало. Судя по записям в медкарте, после случившегося он стал жаловаться на постоянные головные боли и прочие неприятности.

— В Лефортово давали мне лекарства. Но от этого стало хуже. Я отказался от лечения в этом СИЗО.

— А как же вам помогут?

— Я не знаю. Я никого не обвиняю. Но таблеток здесь я не буду пить никаких.

— А почему вы не едите? По этой причине?

— Да.

— Но вы можете употреблять хотя бы те продукты, которые передают родные и адвокаты.

— Я пытаюсь. Но не особо получается. Раз в 2–3 дня я что-то запихиваю в себя, но меня тошнит. Воду я тоже почти перестал пить.

— Сколько вы уже потеряли в весе?

— Не знаю. Несколько дней назад весил 77, хотя было больше 90. Я все понимаю, сам ведь работал в СК, но то, что здесь происходит.

— Что вы имеете в виду?

Сотрудники обрывают разговор. Мы снова возвращаемся к теме здоровья. Взгляд у Максименко потухший, сам он согнулся на нарах в три погибели, при разговоре качается, времена теряет мысль. Его бросает то в жар, то в холод, он дрожит. Даже если бы у полковника СК был бы большой актерский талант, так симулировать болезнь он вряд ли бы смог.

— Все болит. Можно вывести меня в больницу? Вы можете помочь? Случилось то, что случилось. Я бы сам в такое не поверил.

— Вам сколько лет?

— 43.

— У вас ещё все впереди! Вы, наверное, очень переживаете за все, но тюрьма это ведь не смертельный диагноз.