Тайны осиного гнезда. Причудливый мир самых недооцененных насекомых

Держа пинцет уверенной рукой (облаченной в защитную перчатку Marigold), я могла извлечь только что вылупившуюся осу из гнезда так, что этого не замечали десятки членов ее семьи. Капля суперклея, бирка с номером – и оса будет помечена на всю жизнь как один из моих объектов исследования, идентифицированная индивидуально – получившая имя. Я буду знать ее возраст, кого она тиранила, кто давал взбучку ей самой, сколько работы она проделала. В конечном счете я могла предсказать, насколько велика вероятность того, что она сбежит, чтобы обзавестись собственным гнездом, предпочтет размножаться в своем родном гнезде или останется убежденной старой девой. Я приступила к началу своего путешествия к пониманию драматичной жизни этих ос.

Социальное поведение ос Polistes уже более ста лет приводит в восторг энтомологов вроде меня. Ученым, который первым внес этих ос в программу исследований, был итальянец по имени Лео Парди. В первой половине XX века Парди описал, как каждая особь в семейной группе вела себя так, что можно было предположить, будто у нее есть собственные планы. Общество ос-полистов упорядоченное, но оно пронизано неявным ожиданием того, что правила может нарушить кто угодно, если это сойдет с рук, то есть лапок. Знакомо звучит, верно? Одно из привлекательных качеств этих ос – это те поразительные параллели, которые роднят их с нашими обществами: от разделения труда, мятежей и поддержания порядка до монархий, борьбы за власть, могильщиков, полиции, хулиганов, переговорщиков и социальных паразитов.

У общественных ос можно найти все атрибуты человеческой мыльной оперы – только осы дошли до этой стадии за миллионы лет до нас. На первый взгляд колония общественных ос может показаться единой и дружной. Но лишь приподнимите крышку, и вы увидите настоящую «Игру престолов» во всей красе. Неудивительно, что эти осы раскрыли некоторые из самых тщательно охраняемых секретов природы о том, как и почему организмы играют в социальные игры жизни.

I

«Я бы с радостью отдал свою жизнь за двоих братьев или восьмерых двоюродных братьев». Исторические записи расходятся в деталях, но мы можем быть абсолютно уверены, что биолог-эволюционист Дж. Б. С. Холдейн приводил этот аргумент несколько раз. Это простая математика: два родных брата или сестры равны восьми двоюродным или одному Холдейну. Расчетными единицами для него являются варианты генов – строительных блоков жизни, которые упаковывают генетический код (ДНК) в значимые фрагменты.

Холдейн (как и вы сами, и как большинство других многоклеточных существ) был диплоидным организмом: у него было по две копии (варианты, называемые аллелями) всех его генов, выстроенных на парах хромосом. Одна копия была унаследована от отца, а другая от матери, и они могли нести разные варианты любого из генов. Таким образом, для каждого из генов существует 50-процентная вероятность, что брат или сестра носителя обладает этим же самым вариантом: это означает, что в среднем половина его ДНК общая с каждым из его братьев или сестер, но лишь 12,5 % его генов – с любым из двоюродных братьев или сестер. Следовательно, с точки зрения теории вероятностей два брата или сестры равны одному Холдейну, и аналогичным образом одному Холдейну равны восемь кузенов. Генам Холдейна все равно, упакованы ли они в двух сестер, восьмерых кузенов или даже в великого биолога собственной персоной – главное, чтобы они дожили до следующего поколения. Если не принимать во внимание личные обиды и предпочтения, с эволюционной точки зрения выбор не является дилеммой: важно, что представленность его вариантов генов в популяции не снижается, а для этого подойдет любой из вариантов.

Холдейн, таким образом, пытался обосновать эволюционный аргумент в пользу альтруизма – бескорыстного поведения на благо других особей. На протяжении тысячелетий альтруизм заставлял хмурить брови философов, натуралистов и биологов-эволюционистов. Мученическая смерть рабочих пчел вызывала восхищение у Аристотеля, тогда как Дарвин в своем «Происхождении видов» на протяжении нескольких страниц размышлял о приверженности рабочих пчел к безбрачию. Если эволюция отбирает те особенности организма, которые являются надежным решением для распространения генов, то чем тогда объясняется существование стерильной рабочей особи, которая не передаст свои гены посредством размножения? Рабочие особи медоносных пчел со своими знаменитыми героическими актами альтруизма и самопожертвования представляют собой вершину эволюции общественного образа жизни. Общественные осы и шершни, а также в большинстве своем муравьи разделяют с ними эту честь.