Тайны Поднебесной. Все, что нужно знать о Китае

В этом случае секретный план «Гора нефритовой башни» приобретал совсем другую трактовку. Эту версию много лет спустя озвучили исследователи истории спецслужб. Как полагают, Мао действительно заранее знал о перевороте и подготовил Снежному Барсу западню: вечером 12 сентября Линь Бяо со своей женой Е Сунь был приглашен на ужин в резиденцию Мао Цзэдуна на Горе нефритовой башни. По случаю торжества Великий Кормчий лично откупорил старинное императорское вино времен династии Мин. В 23 часа Линь Бяо вместе с супругой покинули резиденцию и отправились домой. На дороге, спускающейся от виллы, личная охрана Великого Кормчего расстреляла их автомобиль из гранатомета. После осмотра обгоревших трупов было решено обставить исчезновение министра обороны таким образом, чтобы тот не выглядел героем. Спустя сутки останки Линь Бяо и его семьи уже лежали в монгольской степи рядом с разбившимся самолетом.

Как правило, после авиакатастрофы останки погибших едва удается собрать для опознания, но на этот раз все было иначе. На засекреченных до недавнего времени фотографиях видно, что тела погибших обнаружены в относительной сохранности, несмотря на то что сильно обгорели. На фотографии Е Сунь, жена Линь Бяо, сильно обожжена, но лицо при этом очень спокойное, будто человек не горел заживо, а умер во сне почти мгновенно.

О смерти во сне свидетельствовали и характерные переломы костей. Есть предположения, что погибшие были опоены каким-то средством, вероятно, снотворным, и в результате ничего не почувствовали. Несколько трупов находилось в «позе боксера» – такое положение тела говорит о прижизненном попадании в пламя. Это значит, что в основном смерть наступила не столько от падения, сколько от воздействия очень высокой температуры.

Но время шло. Трупы пролежали в степи более 60 часов и начали разлагаться. С подачи Кремля монгольская сторона настаивала на детальной медицинской экспертизе. Китай требовал немедленной кремации. Почему в Пекине отказывались уступать в этом споре и скрывали личности погибших – остается загадкой. Доказательство того, что министр обороны, виновный в заговоре против Мао, бежал в Советский Союз, прежде всего было выгодно самому Кормчему.

Советский Союз был тем явным врагом. Между тем прибывшие в Москву следователи КГБ доложили о результатах экспертизы. По их заключению, среди жертв загадочной катастрофы действительно находился министр обороны Китая Линь Бяо, однако Брежнев потребовал более весомых доказательств. Через месяц после катастрофы из Москвы в Монголию под видом геологической экспедиции вылетела еще одна спецгруппа.

Судмедэксперт Михаил Гусев: «Если человек лечился в больнице, обращался к стоматологу, то есть записи проведения его лечения, сведения, какие коронки ставили, удалялись ли зубы, ставились ли какие-либо пломбы и на каких зубах. Это сравнивается с теми зубами, которые имеются на черепе, таким образом тоже проводится идентификация. Если же в прошлом проводилось какое-либо другое лечение, делались рентгенограммы, скажем, черепа, то можно сделать рентгенограмму головы».

Линь Бяо и Е Сунь лечились в Советском Союзе, и все их метрики сохранились. Действительно, зубные протезы, даже расположение пломб, которые, естественно, не пострадали во время катастрофы, были такими, как у Линь Бяо.

По указанию Брежнева и Андропова была сформирована группа из чекистов и патологоанатомов, которые сразу же прилетели в Монголию, приехали на место и обследовали его. Трупы были уже захоронены, поэтому пришлось вскрывать могилу.

Прямо на месте после эксгумации у тел отрезали головы. Страшный груз по дипломатическому каналу отправили в Москву. Возможно, на Лубянке хотели окончательно убедиться, что маршал Линь Бяо действительно погиб. Исследование костных останков показало, что один из погибших болел туберкулезом. Этой же болезнью страдал и Линь Бяо. Сравнение эксгумированного черепа с фотографиями 1938–1941 годов окончательно подтвердило личность Линь Бяо – по шраму, который остался на голове после ранения.

Встреча Никсона и Мао Цзэдуна в 1972 году

Долгое время обе стороны скрывали детали гибели Снежного Барса. Ни в Москве, ни в Пекине о неудавшейся попытке переворота даже не говорили. Только через год после катастрофы узкому кругу партийных и военных чиновников Китая впервые было сообщено о смерти министра обороны. Это в известной степени успокоило советское руководство. Стало понятно: просто произошла поляризация сил, новой войны не будет.