Тайны Поднебесной

По данным некоторых историков, к сентябрю 1971 года подготовка заговора была завершена. Тщательно изучив маршрут передвижения бронепоезда Мао, подрывники заложили на железнодорожных путях фугасы. По условному сигналу ударная диверсионная группа должна была штурмом взять подорванный поезд. Министр обороны Линь Бяо вместе с сыном ждали сообщения об исходе заговора у себя в резиденции под Шанхаем. Наконец зазвонил телефон, неизвестный доложил шокирующую новость: Мао жив, он неожиданно изменил график поездки, прибыл в намеченное место раньше назначенного времени взрыва, план провалился. Принято считать, что заговорщиков выдала дочь самого Линь Бяо. Подтвердить или опровергнуть эту версию до сих пор никому не удалось.

Вот что рассказал мне Виктор Усов, доктор исторических наук, научный сотрудник Института Дальнего Востока Академии наук:

«Я встречался с дочкой Линь Бяо, у меня есть фотографии. Она сменила фамилию и имя, тихо работает, нигде не появляется, чтобы ее оставили в покое, не трогали».

Семья Линь Бяо начинает торопливо собирать вещи. В документах расследования содержится подробный список предметов, которые мятежный маршал решил прихватить в дорогу. Многое в нем вызывает удивление: дорогой фарфор, столовые приборы, фотоаппарат, магнитофон и даже русско-китайский словарь – странный набор для того, кто в спешке спасает свою жизнь. В полночь 13 сентября бронированный лимузин министра обороны выехал из резиденции и направился на аэродром. Там Линь Бяо ждал самолет «Трайдент», но машина к полету не готова: топливные баки полупусты. Не дожидаясь дозаправки, самолет поднимается в воздух и берет курс на север. С этого момента история покушения на Мао полна необъяснимых загадок.

В ночь на 14 сентября 1971 года на советско-монгольской границе радары ПВО засекли приближающийся к границе неопознанный самолет. На запросы пилот не отвечал. До стратегических баз под Читой ему оставалось лететь менее 200 километров. Войска Дальневосточного округа подняли по тревоге.

Пекин, три часа ночи. Мао Цзэдуна срочно переводят в комнату 118 секретного подземного бункера. Была приведена в действие инструкция, разработанная на случай ядерной войны. Вокруг резиденции спешно рыли траншеи, охрана готовилась к отражению атаки. По сути, Мао оказался изолирован – осталось только объявить чрезвычайное положение и образовать временное правительство. Все происходило в точности так, как было рассчитано в плане «Гора нефритовой башни».

«Об этом идут большие споры. Официальная версия говорит о том, что Мао Цзэдун ни о чем не знал».

В пользу этой версии говорит еще один странный факт: премьер Китая Чжоу Эньлай просил связаться с летчиком и передать просьбу о возвращении. Командир экипажа не ответил. ПВО Китая пропустила самолет, позволив ему войти в воздушное пространство Монголии. Что произошло на борту, остается только гадать. Лишь через час после бегства заговорщиков премьер едет докладывать ситуацию Мао Цзэдуну – словно он до последнего ждал поворота событий.

В это время Мао Цзэдун находится в Чжуннаньхае, в резиденции Китайской коммунистической партии, вместе со своей секретаршей, бывшей в то же время и любовницей. Чжоу Эньлай доложил, что Линь Бяо, его сын, жена и несколько охранников поехали в аэропорт.

Ответ Мао, которого считают одним из самых жестоких диктаторов в истории, прозвучал странно. Великий Кормчий заявил, что сбивать самолет нельзя – мол, Линь Бяо все-таки член Политбюро ЦК, один из руководителей страны. Народ не поймет.

Загадка. Подобных тайн в деле Линь Бяо было немало. Официального сообщения о покушении не последовало, но в Пекине был введен усиленный режим.

Восемь часов утра, Улан-Батор. Китайского посла срочно вызвали в МИД Монгольской Народной Республики, чтобы выразить протест по поводу вторжения в воздушное пространство Монголии китайского самолета. Впервые за полтора десятка лет была задействована секретная линия связи с Кремлем.

Алексей Маслов:«Это был военный самолет, которым пользовались высшие партийные деятели. То есть было понятно, что что-то происходит, поэтому сразу же началось расследование. Мы предполагали и хотели верить, что сохранились какие-то документы, которые Линь Бяо мог выкрасть».