Тайны Полюса

– Отлично! – радостно воскликнул барон Мельхиор. Однако он не выпустил Офелию, а еще сильнее прижал ее к своему кружевному жабо, чуть не задушив. – У вас есть три главных достоинства, господин Торн. Вы стремительны, честны и миролюбивы. Ваше выступление по делу Отверженных было бе-зу-преч-ным! Эти клановые войны, бесконечная месть, вся эта кровь, пролитая из-за пустяков, – перечислял он, и его голос звенел от негодования, – мы должны положить им конец. Нам нужны такие люди, как вы, способные решать самые сложные проблемы цивилизованными административными мерами.

– Я больше не интендант, – напомнил Торн. – И навсегда останусь бастардом.

Барон Мельхиор так энергично замахал тростью, что перед носом у Офелии засвистел рассекаемый воздух.

– Позвольте возразить! Я предлагаю вам новую жизнь! Вернее, новые полномочия, которые поставят вас над монсеньором Фаруком и оградят от его болезненной одержимости Книгой. Вы будете пользоваться надежным покровительством, и вам больше никогда не придется опасаться ни за себя, ни за вашу тетушку. Вы хорошо меня поняли, господин Торн? Я не предлагаю вам быть пешкой. Я предлагаю вам стать моим партнером.

– Моя мать точно так же пользовалась этими полномочиями и покровительством. И вам известно, что с ней стало. Я хотел бы знать, – продолжал он чрезвычайно серьезно, – кто делает мне это предложение: вы или Бог, которому вы служите?

Барон Мельхиор так затрясся от смеха, что все его павлиньи перья заколыхались. Офелия прикусила губу, чтобы не закричать: при каждом толчке ей казалось, что ее локоть сейчас разлетится на тысячи осколков.

– Ах, господин Торн, если бы ваша мать была хоть вполовину так дальновидна, как вы, она не доживала бы свои дни изгнанной и умалишенной, – горячо возразил барон Мельхиор. – Так, значит, слухи верны, и вы унаследовали ее память? Что ж, лучшего кандидата нам не найти. Мы добьемся успеха – то есть вы добьетесь успеха – там, где она потерпела неудачу. Мы с вами избавим Полюс от коррупции, которая разъедает его, как гангрена. И даже больше: мы спасем монсеньора Фарука от дурных влияний. –

(Говоря это, он постукивал по плечу Офелии набалдашником трости.) – А сейчас, господин Торн, вот вам вопрос, который задают лишь немногим избранным: вы хотите встретиться с Богом?

– Это мое самое сильное желание.

Офелия настойчиво смотрела на Торна, пытаясь поймать его взгляд. Он ответил барону так пылко, и в его глазах загорелся такой живой интерес, что она сразу поняла, как он взволнован.

– Я устрою вам встречу, – пообещал барон Мельхиор. – Так я хотя бы компенсирую то, что не смог устроить ее госпоже Хильдегард. Ну, а сейчас нам надо заняться нашей юной особой, – вздохнул он, задрав подбородок Офелии набалдашником трости. – Убийство претит мне так же, как и вам, но, боюсь, она слишком много видела и слышала.

Торн задумчиво потер указательным пальцем нижнюю губу. В отличие от Офелии, у которой стекла очков заметно посинели от страха, он нисколько не беспокоился.

– Я согласен с вами, но предлагаю просто изменить ей память. Я наполовину Летописец и могу сделать так, что она забудет все здесь случившееся.

Офелия знала: это ложь. По собственному признанию Торна, он никогда не делал ничего подобного, но сейчас его слова звучали очень убедительно. Барон Мельхиор, казалось, тщательно обдумывал предложенный вариант, поигрывая тростью. Наконец он оставил в покое локоть Офелии, положив конец ее пытке, и даже в приступе галантности поцеловал ей руку.

– Польщен знакомством с вами, мадемуазель.

С этими словами он театрально распростер руки и освободил ее с таким видом, как будто выпустил в небо птицу из клетки.

Офелия даже не испытала облегчения, она была на грани нервного срыва. Шатаясь, девушка направилась к Торну, который невозмутимо ждал ее у лестницы.

Чем дальше отходила она от барона Мельхиора, тем больше боялась, что сейчас он передумает и раздавит ее одним ударом трости, как монокль Гаэль.

Однако он не двинулся с места.

Увидев искаженное лицо Офелии, Торн схватил ее за плечи:

– Что вы с ней сделали?

– Может быть, в вашей власти стереть ее воспоминания, но вам не удастся изменить ее натуру, – пренебрежительно ответил барон Мельхиор. – Эта девочка слишком любопытна и упряма, что рано или поздно очень осложнит нам жизнь. Не обижайтесь, дорогой партнер, но я предпочитаю свои методы.

Офелия его почти не слышала. Ее охватил странный жар, постепенно сменившийся острой болью, которая, как лезвие ножа, медленно входила под ребра. Девушка выскользнула из рук Торна, упала на колени и сжалась в комок.

– Это иллюзия моего собственного изобретения, – спокойно объяснил барон Мельхиор, неторопливо подходя ближе. – Я создаю ее прямо внутри тела. Сердце начинает биться как сумасшедшее, а потом останавливается. Безупречная смерть – без насилия, без спазмов, достойная и приличная. Разумеется, потом, во избежание проблем, мы объясним, что это был несчастный случай. Большой межсемейный трибунал с такими вещами не шутит.