Тайны Полюса

Они вездесущи. Они проникают повсюду: в наши жилища, в нашу жизнь, в самое сердце нашей власти. Они могут принимать человеческий облик. Кто такой наш суперинтендант? Бастард. Кто такая его тетка? Представительница жалкого клана, близкого к исчезновению. И вот теперь еще одна такая особь – безграмотная девица с Анимы – проникла в святая святых, добившись представления ко Двору! Не доверяйте ее невинному виду – эта интриганка вполне способна усыпить вашу бдительность и, улучив подходящий момент, прочитать своими цепкими ручонками ваши вещи. Запомните, дорогие читатели: чужаки подобны тараканам. Впустите к себе хоть одного, и вскоре они заполонят весь дом. Но мало того, эти вредоносные твари вознамерились добиться равенства с нами! Неужто они забыли ошибки своих собственных родичей?! Так давайте же сплотимся и будем держать тараканов подальше от нашего сияющего Небограда!»

К статье была приложена карикатура на Торна. Художник бессовестно утрировал худобу его ног, длину носа и горькую линию рта. Подпись гласила:

«Напоминаем, что мать господина интенданта, ныне одна из Отверженных, еще недавно считалась самой гнусной из заговорщиц. Видно, яблочко от яблони недалеко падает: какова мамаша, таков и сынок».

Офелия яростно изорвала газету в клочья. Она была так возмущена, что начисто забыла о страхе. «Жалкий клан, бастард, вредоносные твари»… да по какому праву в этой газетенке смеют так охаивать людей?! Офелия ничего не знала об Отверженных, она никогда их не встречала, но хорошо помнила слова Беренильды, объяснявшей ей устройство здешнего мира: «Одни кланы пользуются милостями нашего Духа – Фарука, другие их уже лишены, а третьи и вовсе никогда не были их удостоены». Офелии и самой довелось увидеть, как легко лишиться милостей Фарука и как легко их добиться.

Значит, Фарук желает послушать какую-нибудь историю? Хорошо же, он ее услышит.

– Мадемуазель вице-рассказчица! Кхе… кхе… Мадемуазель вице-рассказчица! – повторял мажордом.

– Что, уже? Иду!

Зажав под мышкой книгу крестного, Офелия шагнула в проем между черными занавесями и… столкнулась со старым Эриком, несшим свой «волшебный фонарь» и аккордеон. Его длинная голубая коса взмокла от пота.

– Ваш чер-р-ред, – презрительно бросил он, форсируя свое «р».

Офелия вышла на авансцену, и ее страх бесследно испарился. Как ни странно, она больше вообще ничего не чувствовала, словно все эмоции остались за кулисами. Белый экран убрали, и теперь девушка могла оглядеть целый зал, от партера до балконов. Интересно, присутствовал ли здесь автор того письма с угрозами?

Выход Офелии был встречен возмущенным перешептыванием, несомненно, вызванным ее ослиными ушами. Появление девушки приветствовал аплодисментами только один человек: Офелия его не видела, но знала, что это хлопает тетушка Розелина, игнорируя многозначительные покашливания окружающих. Больше никто не осмелился хоть как-то выразить рассказчице свою симпатию – все ждали реакции Фарука.

«Они хотят внушить ему, что это он кукловод, – подумала Офелия. – А он всего лишь их марионетка».

Девушка подошла к краю сцены. Как она и предполагала, Фарук сидел в первом ряду. Хотя слово «сидел» было не совсем точным: он скорее лежал на шести стульях сразу. Голова властителя покоилась на коленях у Беренильды, которая с материнской нежностью гладила его волосы. Глаза Фарука были прикрыты, словно он дремал, большая белая рука вяло держала стакан с молоком, грозившим вот-вот выплеснуться на пол. Другие фаворитки примостились как попало к его гигантскому телу, так что он выглядел идолом, усыпанным бриллиантами. Кроме Беренильды, которая подбодряла Офелию, неслышно шевеля губами, все остальные смотрели на нее с презрением.

«Отличиться…»

Офелия опустилась на колени, задула несколько свечей на рампе и под негодующий ропот публики неловко уселась на край сцены, свесив ноги, как на качелях. Фарук – вот кто был единственным ее зрителем, и она хотела быть как можно ближе к нему.