Тайны русской империи

Желание Германии оторвать от Российской империи весь юг (донецкий уголь, бакинскую нефть и пр.) сообразовывалось с давними мечтами прорваться на Восток (тут надо вспомнить проект железной дороги Берлин — Константинополь — Багдад, а также выбор союзников для Первой мировой войны — Австро-Венгрия, Болгария и Турция — опять попытка создать линию от Берлина до Багдада). Отсюда и желание насколько возможно ослабить Россию перед решающими мировыми битвами, к которым Германия готовилась не один десяток лет. Так, например, при германском генеральном штабе задолго до Первой мировой войны было организовано отделите, занимавшееся «украинскими» делами. Это отделение осуществляло разработки и организовывало раскол внутри русской нации. Как писал один из исследователей «украинства» князь А.М. Волконский, для Германии «надо было порвать лингвистическую связь малоросса и великоросса, ибо, оторвав культурный класс юга России от русского литературного и научного языка, легче будет навязать стране свою германскую культуру, — (германцы) стали поддерживать искусственную “украинскую мову”. Действовали по-немецки, систематично и не теряя времени. С первого года войны (Первой мировой. — М.С.)пленные малороссы были выделены в отдельные лагеря и там подвергались “украинизированию”; для наиболее восприимчивых было устроено в Кенигсберге нечто вроде “Академии украинизации”. Сотни тысяч распропагандированных пленных, вернувшихся в 1918 году в Малороссию, стали главным орудием распространения украинской идеи в крестьянской среде»

^{320}.

Февральский масонский заговор 1917 года не дал государю императору Николаю Александровичу провести весеннее генеральное наступление по всему фронту и окончательно сломить силы выдыхавшегося врага. Германия же смогла после этого через несколько месяцев привести к власти своих ставленников в России — большевиков-ленинцев, а в «самостийной Украине» — «мазепинцев» Грушевского. Тем Германия получила отсрочку своего неизбежного поражения в Первой мировой войне на целый год.

Юг России был жизненно важен для Германии. Маттиас Эрцбергер, германский министр, в учредительном собрании говорил: «Русский вопрос является не чем иным, как частью большого спора, который немцы ведут с англичанами в целях господства над миром. Нам нужны Литва и Украина, которые должны быть аванпостами Германии. Польша должна быть ослаблена. Если и Польша будет в наших руках, то мы закроем все пути в Россию, и она будет принадлежать нам. Для кого не ясно, что только на этом пути лежит будущность Германии?» На этом пути германские деятели действовали совершенно сознательно и планомерно, о чем свидетельствовал и сам германский канцлер Г. Михаэлис в июле 1917 года. «Мы должны быть очень осторожны, — говорил он, — чтобы литература, с помощью которой мы хотим усилить процесс распада России, не достигла прямо противоположного результата… украинцы все еще отвергают идею полного отделения от России. Открытое вмешательство с нашей стороны в пользу независимого украинского государства, несомненно, может использоваться противником с целью разоблачения существующих националистических течений как созданных Германией» ^{321}.

Но все колебания были откинуты, когда вопрос о судьбе Германии становится острее. Борьба Германии за жизнь и стремление к мировому господству снова оправдали слова Тацита о германцах. «Племя, рожденное во лжи», готово было на все в своем поиске выхода на Ближний Восток. Отсюда и идея, подкинутая германцами идеологам «украинства», о «самостоятельной Украине от Карпат до Кавказа без хлопа и пана». А уж от Кавказа до Ближнего Востока, считали немцы, они доберутся сами.

Тогда же появились идеи о Черноморско-Балтийском союзе (восстановление Речи Посполитой на новом историческом этапе?) — союзе Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Белоруссии и Малороссии. Эта возможность и сейчас просматривается в дальнейших планах борьбы с Россией: отделение «азиатской» Москвы от «цивилизованной» Европы стеной «второсортных европейцев»…

Украинский сепаратизм в XX веке становится все более беспринципным: он готов смириться с любым режимом, только бы он был «свой», то есть тем или иным образом поддерживал «украинское» движение. Так, многие самостийники во главе с М. Грушевским оказались в конце концов в стане большевиков, признававших названия «украинец», «Украина» и «украинский язык». В 1923 году, после XII съезда, коммунистами была провозглашена политика «коренизации» — развития всех нерусских или считающихся таковыми народностей, выразившаяся на Украине в украинизации населения, внедрении «украинского» языка начиная с партийно-государственных служащих. Вообще, придя к власти, большевики создали все условия для роста и вызревания «украинства», которое «по смерти» своего опекуна-коммунизма разорвало единство русского народа, грозя со временем стать передовым оплотом антирусских сил в мире.