Тайны Сикорских (СИ)

Она резко развернулась, казалось, одними побелевшими растрескавшимися губами просипела — голос оборвался, словно натянутая струна:

— Ты знал? — впервые обратилась к Артему Николаевичу на ты.

— Ты знал?! — повторила вопрос, сжираемая болью изнутри, желая найти того, на кого можно было выплеснуть излишек ошпаривающей каждую клеточку гневом, отчаянием боли.

— Вам нужно поговорить, — осторожно ответил Сикорский, неотводя взгляд, стараясь вложить в голос понимание и мягкость, успокоить одной интонацией, усмирить сорвавшуюся с привязи боль Катерины. Он понимал, что в состоянии аффекта женщина может натворить непоправимых глупостей, и старался предотвратить это.

— Ты знал… — осознание тяжелой каменной плитой обрушилось на уставшую женщину. Хотелось ругаться разорвать кого-то в клочья, но вмиг этот порыв исчез, трансформировавшись в апатию. Она молча и не скрываясь пошла в свою спальню, оставляя мокрые, грязные следы. На удивление по дороге ей никто не встретился, хотя женщина тайно желала, чтобы ее заметили, заинтересовались ее внешним видом, разоблачили.

Сикорский молча следовал за ней. Очутившись наедине, он сел на краешек кровати рядом со смотрящей в одну точку Катериной. Ее волосы растрепались, рассыпались мокрой копной по спине, тушь под левым глазом потекла, оставляя тоненький черный след. Колготы были безнадежно разорваны — где-то зацепилась за выступ, когда карабкалась по зданию.

— Катя… Я не хотел, чтобы ты узнала все от меня. Но ты должна знать, что все не так, как кажется. Володя не бросил тебя. Есть определенные причины, по которым он вынужден… — всегда спокойный и уверенный старший Сикорский говорил, как можно ласковей, словно с больным ребенком. Или с маленьким ощетинившимся диким зверьком.

— Ты знал… — Катя молча уставилась. — Вон.

Ее голос стал шипением змеи, отравленным ненавистью.

— Вон.

— Катя… — мягко, осторожно, словно дуновение майского ветерка, говорил Артем Николаевич.

— Вон.

Сморгнула невыплаканные слезы. На миг прикрыла веки. Когда снова открыла — призрак растворился. Глаза защипало, но сил разразиться рыданиями не было.

Глава 11. Неожиданный поворот

— Так, все, рассказывай, почему глаза на мокром месте, — Павел перегородил Катерине дорогу, прислонив руку к стене. Его теплое дыхание с легкой примесью виски опалило кожу.

— Все в порядке, — отводя воспаленные от недосыпа глаза ответила женщина, пытаясь прошмыгнуть, словно мышка, поднырнув под руку бывшего одноклассника. Но с кошачьей ловкостью Паша схватил свою добычу за болтающийся сзади хвостик наглаженного белоснежного фартушка.

— Э нет, — цокнул языком. — Давай жалуйся.

Сердце Кати стиснуло железным обручем. Ночь была необычайно длинной, бесконечной, обволакивала тугими тяжелыми мыслями, давила, заставляла метаться по комнате, словно раненного зверя.

Преданная женщина пыталась найти в себе силы не биться в истерике, выбрать наиболее разумный вариант поведения и сохранить собственное достоинство. Точнее подлатать его потрепанные остатки. Далеко за полночь, кипящая лавина боли заставила привести себя в порядок и выбраться из удушающей, переполненной отчаянием норы. Катерина, подгоняемая шквалом эмоций, спешила чтобы при всех плюнуть мужу между глаз. И будь что будет.

Бросил семью. Оставил ребенка. Катя спустила все деньги на частных детективов, разыскивая пропавшего без вести любимого мужа, жила впроголодь. Решилась на опасную авантюру! А Владимир собирается жениться на обеспеченной красотке, цветет и пахнет, словно омытый дождем нарцисс!

Катерина и не заметила, как выплеснула часть едких, пропитанных отравой речей на Павла. Она не собиралась делиться горем — считала рассказывать о своем унижении недостойно, но Паша надавил на рычаг, и вся тщательно выстроенная ветхая защита рассыпалась в прах.

— Я знаю, что надо делать, — серьезно молвил мужчина, и взяв за плечи содрогающуюся от нервной дрожи Катерину, повел ее в спальню. Эта фраза хлестко ударила женщину по лицу. «Я знаю, что надо делать» всегда говорила Карамелька, котенок из мультика «Три кота», который с удовольствием смотрела Лизка. Дочь. Нужно взять себя в руки ради дочери.

Павел деловито перерыл скромный гардероб, прихваченный Катериной с собой.

— Нет, так дело не пойдет, — деловито набрав номер, приложил телефон к уху. — Нужна помощь.

Несколько минут спустя после некоторых споров Катя стояла облаченная в синее, королевского оттенка платье Ксении. Роскошно обтягивающее фигуру, подчеркивая все достоинства, оно село на женщине, словно вторая кожа, приоткрыв красивые плечи. Распущенные волосы, легким движением руки взбитые, аккуратно уложенные с помощью арганового масла кудряшки, минимум косметики и огромные бездонные глаза, на дне которых сверкала грусть.

— Ты бесподобна, — усмехнулась Ксения. И ревниво, с долей кокетства добавила:

— Это платье тебе идет больше, чем мне. Так не честно.