Тайны советской репатриации

Если в начальном периоде репатриации англо-американские и французские власти, передавая советских граждан, часть из них скрывали у себя, то с 1947 г. и англичане, и американцы стали на прямой путь невозвращения их. Само посещение лагерей стало проблемой: визиты разрешались только в сопровождении офицера союзников (как правило, под солидным военным эскортом) и лишь в те лагеря, где советских представителей «желали бы видеть»{89}. Американские и английские власти упорно настаивали на численном сокращении состава советских репатриационных групп, а затем ввиду исчерпания фронта работ и на полном прекращении их деятельности в своих зонах^[29]

.

В то же время в западных оккупационных зонах Германии к осени 1947 г. продолжало оставаться около 550 тысяч перемещённых лиц^[30]

, из них почти половину составляли советские граждане. Казалось бы, налицо было уменьшение общего числа перемещённых лиц по сравнению с весной 1947 г., однако это сокращение шло не за счёт репатриации граждан. Уменьшение числа перемещённых лиц в западных зонах оккупации Германии и Австрии объяснялось массовым вывозом их в различные капиталистические страны в качестве дешёвой рабочей силы.

Если в 1946 г. из всего числа советских невозвращенцев более 80% находилось внутри оккупационных зон в Германии и Австрии, то к 1952 г. на них приходилось лишь около 23%. Так, во всех шести западных зонах Германии и Австрии на 1.01.1952 г. находилось 103 700 человек, тогда как только в Англии — 100 000 человек, Австралии — 50 300, Канаде — 38 400, США — 35 300, в Швеции — 27 600, Франции — 19 700, Бельгии — 14 700 «временно репатриированных»{90}. В общей сложности на 1.01.1952 г., по данным Управления Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации, за границей продолжали находиться 451 561 человек из числа советских граждан

^[31].

Таким образом, ситуация, складывавшаяся вокруг беженцев и перемещённых лиц, была далека от своего окончательного разрешения, и, естественно, к ней по-прежнему было приковано внимание общественности, руководителей крупнейших держав мира. К концу 1947 г. вопрос о перемещённых лицах оставался одним из острых политических вопросов. Не случайно по настоянию советской делегации он был внесён отдельным вопросом на П сессию Генеральной Ассамблеи ООН, которая проходила в сентябре — ноябре 1947 г. в Нью-Йорке. Представитель советской делегации В.А. Зорин, выступивший 4 ноября 1947 г. на заседании Третьего комитета ООН, заявил: «Этот вопрос мы вынуждены поднять потому, что, несмотря на решение Генеральной Ассамблеи от 12 февраля и 15 декабря 1946 г., соответствующие постановления Контрольного совета по Германии, на согласованные решения Совета министров иностранных дел по данному вопросу в апреле этого года, возвращение перемещённых лиц на родину идёт неудовлетворительно, и сотни тысяч граждан различных государств, главным образом граждан СССР, Польши и Югославии, продолжают оставаться на чужбине, в лагерях западных зон Германии и Австрии, влача жалкое существование{91}.

По словам В.А. Зорина, Правительство СССР не могло мириться с таким тяжёлым положением своих соотечественников и считало необходимым обратить внимание ООН на недопустимость задержки в разрешении этого острого политического вопроса, затрагивавшего интересы сотен тысяч людей, пострадавших от войны, интересы многих государств. Особые претензии В.А. Зорин предъявлял американским, английским и французским властям, больше всего препятствовавшим репатриации советских людей. «Вместо содействия возвращению на родину этих граждан, — сказал он, — американские, британские и в ряде случаев французские власти за последнее время всё шире содействуют вербовке этих граждан в далекие страны и попустительствуют враждебной Советскому Союзу и ряду других стран пропаганде среди этих граждан, что находится в вопиющем противоречии с указанной выше резолюцией Генеральной Ассамблеи и принятыми на себя обязательствами»{92}.