Тайны темного мира

Я постаралась откинуть все мысли. О чем я вообще думаю!? Зак, вон, вообще готов принести себя в жертву, а я все о глупостях. Кое как собравшись я стала изучать свиток. Он был старый, с пометками на полях. Я потянулась пальцем к одной из них. Странное чувство, я точно не видела этот свиток в библиотеке, но при этом….

– Откуда он? – узнавание щекотало сознание, но поймать воспоминание никак не получалось.

– Из моей библиотеки. Что-то не так? – я не знала, как ответить на этот вопрос, только головой качнула.

– Он очень старый, я бы сказала ветхий, но есть в нем что-то… не знаю, как объяснить, странное чувство, будто я уже держала его в руках. – теперь настала очередь куратора качать головой.

– Нет, ты не могла его видеть – задумчиво произнес он – хотя, возможно, это проснулась ваша ведьмовская память. – я с недоумением ждала объяснений.

– Эти пометки оставила на полях твоя прабабка Мира, она была сильной ведьмой, но при этом и талантливым артефактором. Она изучала много старых ритуалов, и многое переносила в артефакты.

– Вы знакомы с моей прабабкой? – новость ошеломила меня.

– Кхммм… ну… как бы да… мы учились когда-то в этой самой академии, примерно в одно время с Мирабель – я смотрела расширяющимися глазами на куратора, а в голове скакали мысли “Сколько ему лет?“, “Он был влюблен в мою прабабку?“, “Мирабель, любовь моя – это же про нее?“.

Мысли метались, но вспыхнувшая надежда, заглушала доводы разума. Вот только куратор не дал мне времени на раздумья.

– Лори, у меня мало времени и много работы, прочти пожалуйста свиток – пришлось собраться и отогнать все лишние мысли. Потом у меня будет время все обдумать.

Я читала, но не совсем понимала зачем мне эти знания. Ритуал был странным, и, собственно, не имел никакого отношения к проклятию или его снятию. Это было… ну точно, ритуал был направлен на увеличение силы, вкладываемой в заклинания. Кровавый ритуал с жертвой, добровольной жертвой. Я непонимающе уставилась на куратора.

– Смысл ритуала поняла? – я кивнула, ожидая продолжения – А теперь посмотри пометки Миры на полях.

От того, как он произносил имя моей прабабушки – у меня щемило сердце. Пришлось и эти, неуместные сейчас, чувства отгонять и вчитываться в неразборчивые строки. Ну и почерк! Прямо как виверна задней лапой. Я подняла голову, чтобы попросить помощи у куратора, и вдруг увидела совсем другую комнату, и совсем другого Руфуса.

Я огляделась, комната была похожа на нашу гостиную, только стеллажей больше и стол сильнее завален книгами, свитками, какими-то кристаллами, камнями и еще непонятно чем. В кресле напротив сидел Руфус. Внешне он, вроде, был все таким же, но одежда более небрежная и глаза были совсем другие, задорные и в них кружили веселые искорки. Я даже засмотрелась. В них не было ни стали, так привычной мне, ни грозового неба. Нет, эти глаза лучились жизнью, весельем и любовью. Сердце пропустило удар. Я по привычке схватилась за локон волос и стала нервно наматывать его на палец. Рыжих волос! Ярко, солнечно рыжих! Да и привычки у меня такой нет… Что происходит? А потом взгляд остановился на окне, за которым светило полуденное солнце.

Не успела я удивиться или испугаться, как картинка сменилась. Та же комната, но Руфус стоит у окна, и вся его поза говорит о том, что он очень зол.

– Руфус, его надо остановить, он обезумел! – я в волнении опять накручиваю рыжую прядь на палец, только вот чувства совсем другие: страх и безысходность.

– Мира, пообещай, что ты не будешь в это вмешиваться и не покинешь пределы академии. Хранители тебя защитят.

– Но это же из-за меня, я не могу остаться в стороне.

– Нет! Пообещай мне что ты останешься тут, под защитой хранителей – он оборачивается и хватает меня за предплечье, больно впиваясь пальцами. И этот взгляд! Я уже его видела… грозовое небо. И куда делся тот ясный взгляд с шальными искорками?

– Ты делаешь мне больно, Руфус Тремми. – хватка чуть ослабла, но руки мужчина не убрал – И ты не имеешь права мне указывать! Если бы не ты, этого кошмара вообще не было бы!

Слова вылетают и душа сворачивается в узел, я понимаю, что сделала больно любимому человеку, но не могу иначе. Вижу, как каменеет лицо любимого, как застывают осколками льда его глаза. Но так будет лучше! Они никогда не перестанут воевать и соревноваться, но я знаю, как это исправить. Рафаэль получит свой приз и пожалеет о своей победе.

В себя я пришла от того, что куратор тряс меня, удерживая, также, как и в видении, за предплечье. Увидев перед собой знакомую сталь глаз, я, не задумываясь произнесла: “Ты делаешь мне больно, Руфус Тремми“. В его взгляде вспыхнуло непонимание, потом что-то поменялось и взгляд налился тяжестью. Это уже не грозовые тучи, это ураган. Запоздало пришло чувство страха, но во мне еще бурлили отголоски тех эмоций что испытывала моя далекая родственницы.

– Этот ритуал был взят за основу, – заговорила я, хриплым почему-то, голосом – но сильно переработан и снять его просто так не получится.