Тайны Торнвуда

Бегом сбежав вниз по лестнице и промчавшись по двору перед домом, я нагнала Хоба на подсобной дороге. Герни закончил погрузку газонокосилки, граблей и пил в кузов пикапа и закрепил, обвязав веревкой. Он обернулся, когда подошли мы с Хобом, и радостно улыбнулся в ответ на мою повторную благодарность за проделанную работу, пот каплями стекал по его редким волосам. Хоб увязал ручную газонокосилку в кузове вместе с остальными инструментами. Невежливо с моей стороны, но его с таким же энтузиазмом я поблагодарить не сумела.

Я выписала чек, вырвала его из книжки и отдала. Попрощалась, наблюдая, как Хоб неуклюже прошаркал вокруг машины к дверце водителя и сел за руль. Он помахал мне, но я сделала вид, что разглядываю что-то на соседнем дереве. Затем, когда ржавый грузовичок еще не успел исчезнуть в облаке пыли, я рванула к дому по свежеподстриженной лужайке.

* * *

Как в большинстве домов Квинсленда, стоящих на высоком фундаменте, прачечная находилась в подвальном этаже. Это было простое помещение, отделенное от остального пространства под домом решетчатыми стенами. Каменный пол знавал лучшие дни, и я все еще ждала приезда сантехника, чтобы он подключил стиральную машину. В прачечной было чисто и прохладно – тенистое убежище, когда совсем уж одолевает дневной зной. Самое приятное – вручную выстиранная одежда сохла в рекордные сроки на ветру, порывами задувающем из долины.

Я подошла к раковине. Там, на краю бетонной ванны, лежал пострадавший дневник, который нашла Бронвен. Вид у него был не ахти: попорченная водой пачка бумаги, застежки сломаны, обложка покоробилась и утратила цвет из-за ржавчины, грязи и плесени. Я положила его на раковину на днях, когда мыла руки, и собиралась заняться его спасением сразу, как отвезу Бронвен в школу. Потом, после неожиданной встречи с Кори и последовавшей поездки к Миллерам, я о нем забыла.

Взяв дневник, я снова вспомнила, как Хоб засунул руку в дупло и шарил там, будто что-то искал. Рюкзак, возможно. Набитый женскими вещами – щеткой для волос, косметикой, одеждой… и старой жестяной коробкой, оберегающей дневник. Его пропажа, похоже, не слишком огорчила Хоба; пожалуй, больше его потрясло то, что я застала его за поисками.

«Ущерб от поссумов», скажет тоже.

* * *

Только позднее тем вечером, когда посуда была перемыта после ужина, а Бронвен скрылась в своей комнате, я догадалась, как разлепить хрупкие страницы дневника, не уничтожив их. Я налила воды в кастрюлю и поставила на газ. Когда вода закипела, я сняла крышку, выпуская на волю пар. Затем взяла дневник щипцами для барбекю и стала держать над паром.

Кухню наполнил запах плесени. Сморщенный бумажный конгломерат начал реагировать. Обложка размягчилась. Внутренние страницы стали влажными и начали разлипаться. Когда пачка показалась мне достаточно податливой, я перенесла дневник на стол и села над ним, отделяя хрупкие верхние страницы с помощью ножа для сливочного масла.

Первые несколько страниц сморщились, были покрыты желтоватыми пятнами от воды, сделались ломкими, как кора. Плотные строчки аккуратного наклонного почерка заполняли каждый дюйм пространства; некоторые слова исчезли под плесенью или выцвели, но большинство можно было прочитать. Я наклонилась ближе, влекомая силой тяготения моего любопытства.

НЕ ТРОГАТЬ! Частная собственность Гленды Джермен

Понедельник, 8 сентября 1986 года

Весь мир спятил или что? Я надеялась начать этот новый дневник празднованием своих успехов на романтическом фронте. Произошел же вот такой досадный инцидент.

Сегодня днем я повела Кори к ручью, чтобы рассказать ей о последних новостях про нас с Россом. Или – об отсутствии новостей, что само по себе достойная обсуждения тема. В любом случае Кори в последнее время какая-то мрачная, совсем несчастная – я только хотела ее подбодрить. Мы сидели на берегу, жевали конфеты и пили колу. Я кайфовала от дозы углеводов, Кори выглядела рассеянной и грустной. Отставив бутылку с колой, я обняла ее за плечи, чтобы спросить – в миллионный раз, – в чем дело, но не успела.

Она меня поцеловала.