Тайны твоего сердца

Пусть не удачным замужеством, так высокостатусной работой в доме богатого землевладельца или горожанина. Я пока не совсем понимала, каким образом сделаю это, не имея ни рекомендаций, ни опыта, ни представления о городских профессиях — здесь уж деревенские мало что могли подсказать. Но заниматься собирательством и животноводством неизвестное количество времени — а может и всю жизнь — тоже не вариант.

— В Москве пробилась и здесь пробьюсь, — пробормотала, опуская котелок в кристально — чистую воду.

С экологией в этом мире все было хорошо. Как и с природой. Когда я не была погружена в раздумья по поводу произошедшего или собственного будущего, то любовалась окружающими красотами. Безоблачным небом, низким и красноватым по моим меркам солнцем, сочной зеленью, холмами и лесом — начался условно-летний, жаркий период, когда вокруг все росло, цвело и пахло. А воздух днем прогревался до таких отметок, что хотелось снять все рубахи и подставить чуть зудящую из-за грубой ткани кожу теплым лучам и ветерку.

Двулуние, с восходящими ночью на небосклоне двумя спутниками, сменилось коротким периодом Безлуния, а затем Великое Колесо несколько месяцев будет освещать только одна Луна. Непривычное небо-представление первое время заставляло меня нервничать, как и совершенно незнакомый рисунок звезд на небе, и уверенность местных, что вне поселений и человеческого общества тебя обязательно утащат в Низень — аналог местного подземного мира.

Но и к этому я привыкла.

Вернулась с котелком к костру и подвесила его на кривоватую треногу, чтобы сварить похлебку на себя и на возницу. Тот прихватил меня с собой в обмен на хлопоты, так что дел и правда было невпроворот. Мне приходилось самостоятельно собирать ветки, разжигать с помощью огнива костёр, готовить еду, мыть утварь — без помощи вспомогательных средств — а также ухаживать за низкорослой, лохматой и очень-очень грустной лошадью… ну спасибо что не мамонтом.

Поход, фактически. Версии “хардкор”. Потерявшая меня группа сильно удивилась бы моим новым навыкам.

Похлебка на ужин получилась жирная, сытная и пресная. По-другому и не возможно из таких ингредиентов: совсем немного сушеного мяса, ложка жира, лесные клубни, похожие на картошку и горьковатая трава — но я съела свою порцию даже с удовольствием. А потом раскалила на углях плоский камень и на жиру напекла лепешки из грубой муки, смешанной с мамонтовыми сливками и толчеными травами.

Басик, что вез добро на продажу — и меня заодно — остался доволен.

Я заботливо укутала остатки еды и затушила костер. А потом устроилась на колючих тюках, накрылась одеялом и уставилась в темнеющее небо. Наслаждаться одним из немногих доступных мне развлечений — мечтами. Вполне реалистичными.

Мечты нереальные отнимали слишком много жизненных сил.

О том, как я увижу настоящий, большой город, который представлялся мне помесью стим-панка и древнего Рима. О том, что мне удастся устроиться в хорошее место и дорасти до значимой должности. О том, что в мою жизнь вернется понятие безопасности и личной собственности. Что у меня, возможно, обнаружатся какие-то способности — а вдруг даже магические? Или хотя бы просто применимые в этом мире… О том, что я сумею выстроить свою жизнь — и личную тоже — независимо от того, останусь ли болтаться на Великом Колесе или вернусь на Землю…

В общем, заснула я в некотором предвкушении…

А проснулась в клетке.

Связанные одной целью

— Не визжи, — недовольно буркнул кто-то рядом со мной.

И тогда я поняла, что завизжала. Проснувшись совсем не там, где ожидала.

Поперхнулась воздухом — и еще раз осмотрелась.

Нет, не показалось.

Ночь. Улица. Костер.

А я сижу в довольно большой клети из деревянных прутьев, причем не одна. Рядом лежит какая-то куча тряпья, что и ворчит недовольным голосом. А еще отчетливо пахнет алкоголем.

Да что это такое, а?!

Сколько можно попадать, а?!

Я что, опять провалилась? В другой мир? По оси Колеса? В прошлое? Вдруг меня теперь будет швырять во времени-пространстве — и всегда неожиданно? А может у меня в памяти провал?! Я ведь точно засыпала в гораздо более удобном месте…

— Угомонись, — снова буркнули.

— Я ни слова ни сказала! — возмутилась.

— Пыхтишь слишком…

— Эй, данники, а ну молчите! Спать мешаете! — раздалось со стороны тлеющих в нескольких метрах ткостров, и я снова поперхнулась воздухом. И так и сидела, открывая и закрывая рот, как рыба. Долго сидела.

Вообще-то “данники”, если я правильно разобралась в местных “профессиях” — это рабы. Ну или чернорабочие. Какой-никакой товар, что продавали на тех же рынках, где шерсть и продукты деревенского производства… Продавали не для королевских подданных, а дальше, на север или на юг. Жители Уйвидека рабами брезговали. Но и без того бизнес процветал.

Это значит…

Глянула на небо — звезды все те же, луны нет — осмотрела себя, убедилась, что в той же одежде — рубахах, шерстяном тельнике, шерстяном же платке — что и засыпала, и подползла к воняющему перегаром мужику:

— Эй. Очнись, — прошептала ему на ухо. — Мне надо понять…

— Да чтоб тебя… Отвали.